Грубер и венецианец обменялись долгим взглядом. Пусть появится Дьявол, мысленно умолял майор. Грубер хотел сохранить свою шкуру при любом раскладе.
Секунды шли, а убийцы наблюдали за ним. Майору надо было отвечать. Он уже собирался начать, как зазвонил его телефон.
Палладио усмехнулся, увидев, как майор достал мобильник, приложил его к уху и отвернулся, чтобы остальные видели только его профиль.
— Алло?
Человечек кивал с регулярностью метронома.
— Да, понимаю. Вы абсолютно уверены? Благодарю вас, мисс Бовенс, Нет, нет. Министерство вас известит.
Грубер отключил телефон и оглядел «Кадриль убийц». Он сделал глубокий вдох и наконец ответил графу и его креатурам:
— Антонио Палладио, Монтесума, Потрошительница и Катрин Ла Вуазен, вы от имени Министерства безопасности арестованы за убийства первой степени, варварство, содержание людей в заключении и вызов оккультных сил.
Он явно блефовал. И особо не верил в немедленную сдачу «Кадрили». Но что еще он мог делать? Грубер, вновь ставший просто Грубером, решил сыграть свою роль шефа Криминального отдела до конца.
Он хотел набрать номер Министерства безопасности. Но мобильник после небрежного жеста Палладио вырвался из его рук и исчез за краем террасы.
Венецианец раздумывал, каким образом отомстить майору за его обман. Хрустальная болезнь казалась ему слишком легкой пыткой. К тому же его понемногу охватывал гнев. Не только потому, что Министерство безопасности приняло его за последнего из дураков, но и потому, что Другой не явился.
Неужели Дьявол умер, как и Бог? Или Он предпочитал не слышать отданного Ему приказа?
Кто-то начал аплодировать за троном Палладио. Венецианец вздрогнул. Незваный гость? Он не почувствовал, как тот подошел. Неслыханно!
Шестой гость двигался к центру пентаграммы, словно шел по знакомой территории. Грубер, оцепенев, глядел на пришельца.
Мужчина, высокий и худой, курил сигарету. Когда убийцы смогли его рассмотреть, каждый узнал лицо с усталыми напряженными чертами, которое контрастировало с живыми и хитрыми глазами.
— Фулд? — пробормотал майор.
— Благодарю Грубера за его услуги. Но предпочитаю все взять в свои руки, если вы не против.
Майор слез с кресла и удалился в сторону. На него больше никто не обращал внимания. Фулд или его идеальный двойник уселся на предназначенное ему место, скрестил ноги и вдруг резким тоном произнес:
— Хорошо, я вас слушаю. Но покороче. У меня есть и другие дела.
Палладио ликовал. «Кадрили» удалось выманить чудовище из его логова. То, что он принял облик министра безопасности, ничего не значило для венецианца. Это мог быть только Он.
— Вы нас обманули, — вновь заговорил граф. — Мы требуем справедливости.
Дьявол стряхнул пепел сигареты.
— Я вас обманул? Вы уверены в этом, Палладио? Джек! — обратился он к Потрошительнице. Та подняла безразличный взгляд на Дьявола. — Ты просила у меня спокойствия? Ты его получила, пока граф не оживил тебя, не так ли? Катрин, — (Ла Вуазен задрожала), — чего хотела ты?.. Ах да, Высшего Знания. Я был готов тебе его предоставить, но костер расправился с тобой раньше. Жаль. — Он пожал плечами с расстроенным видом. — Монтесума, мальчик мой, что я мог сделать, если Кортес вызнал твои божественные планы? Хм… Ты считаешь — многое. Вижу по тебе. Что касается тебя, Стриженою, признаюсь, что нечестно сыграл с тобой, но только частично.
— Частично! — взорвался Палладио. Венецианец заставил себя успокоиться. Гнев делу не помощник.
— Мы собрались, чтобы потребовать возмещения убытков, — повторил он, модерато кантабиле . — Договоры обязывают вас к этому, как и нас.
Дьявол не реагировал. Похоже, размышлял. Его костистые пальцы барабанили по подлокотнику кресла. Грубер на почтительном расстоянии пытался разглядеть хищнический облик министра, более угловатый, чем обычно.
Ярость не покидала сердца Монтесумы. Она сопровождала его из ада сюда. Другой не отвечал на требование Палладио. И мог исчезнуть так, как и возник. Император решил попытаться вонзить ему в сердце церемониальный кинжал — ему было интересно знать, состоял ли этот пресловутый дьявол из крови, кишок и мышц, как любое существо, которое ему нравилось убивать.
Ацтек вытащил кинжал, спрыгнул со слишком высокого для него трона и двинулся к Дьяволу. Палладио остановил его движением руки и твердо приказал:
— Стой!
Монтесуму остановил не приказ, а манера, в которой тот был отдан. Палладио ощупал горло, кашлянул, попытался заговорить без помощи вокодера.
— Мое имя Антонио Палладио, — произнес он старческим голосом.
Венецианец поглядел на руки. Старческие пятна исчезли. Вены стали более плоскими, а ногти перестали походить на когти. Палладио ощущал, как в его теле происходят перемены. Вековые боли уходили одна за другой, отпадая, как замшелая кора тысячелетнего дерева. Он восстанавливал контакт со своими мышцами, костями, сердцем. Он молодел.
Дьявол усмехался, наблюдая за метаморфозой графа. Перевел взгляд на Отравительницу.
Ла Вуазен вдруг выпрямилась, соскочила с трона, переступая с ноги на ногу, потом сделала три шага в сторону, держась руками за лоб. Высшее Знание открылось ей. Колдунья шла по его самым скрытным ответвлениям, по материи, по частичкам материи, по частичкам частичек…
— Нет, — загадочно пробормотала она.
Монтесума переводил взгляд с Палладио на Ла Вуазен и обратно. Неужели Другой исполнял их пожелания? Невероятная щекотка вдруг разлилась в его груди и бросила на пол. Он выронил кинжал. Целая армия красных муравьев пожирала его кожу… Пытка прекратилась так же быстро, как и началась. Он выпрямился, прямой, как копье. Его торс героя покрывала синяя броня. Он держал меч и щит. Его божественный череп украшала корона из перьев колибри. Он превратился в Уииилопочтли, бога Войны, в колибри-левшу.
С Потрошительницей ничего не происходило.
Ла Вуазен отняла руки от висков. Палладио отсоединил вокодер. Он выглядел отлично сохранившимся шестидесятилетним человеком. Его череп покрывался седыми волосами. Монтесума танцевал боевой танец на террасе, объявляя людям и богам, что отныне стал их хозяином.
Ла Вуазен захрипела. У нее под глазами появились темные круги. Она знала все, что должно знать человеческое существо, и видела мир таким, каков он есть на самом деле во всей его полноте. Ей оставалось лишь наклониться и собрать крошки пирога Высшего Знания, которое она только что слопала.
Палладио встал, наслаждаясь странным ощущением равновесия, которое оставило его век назад. Его волосы уже не были седыми, а местами посерели. Кожа на черепе натягивалась. Глаза просветлели. Он выглядел таким, каким его знал Наполеон во время египетской кампании.
