— Расположение волос указывает, что они были вырваны из-за трения при движении вверх. И можно восстановить действия убийцы. — Он изобразил их на свободном куске стены, положив одну руку на камни, а второй прижимая невидимый объект. — Он упирается, приподнимает жертву, а потом убивает. — Мартино потер руки и вышел за пределы сцены, сказав в заключение: — Что свидетельствует о недюжинной физической силе. Носит тридцать девятый размер обуви и очень силен. Хорошее начало.
— К тому же есть отпечатки пальцев, — подхватил Симмонс.
— Отпечатки-то есть, но у вас нет картотеки, — поправил его Мартино.
— Конечно, конечно. Но мы найдем выход. Доверьтесь мне.
Роберта сняла вторую перчатку. И нарочито поаплодировала им.
— Ошеломляюще, господа. Ошеломляюще. Потом вернулась к трупу, от которого, в свою очередь, отодвинулся Симмонс. Она провела ладонью по глазам Мэри Грэхем, словно закрывая их. Веки, примерзшие к роговице, не сдвинулись с места, когда она дотронулась до них. Она вернулась к мужчинам, накрывая одну ладонь другой.
— Вы прекрасно владеете теорией, но не забудьте, что вам придется нырнуть в самые темные глубины нашего дражайшего человечества, — проскрипела она, обращаясь к Мартино. — Насилие, убийство, садистские наклонности, безумие… Ваши системы и таблицы соответствия будут плохой помощью, чтобы разогнать мрак, в котором скрывается убийца, и понять, почему он так действует.
— Мы не говорим о понимании, а говорим о демонстрации, — возразил молодой человек.
— Совершенно верно, — подтвердил Симмонс.
Роберта вздохнула. В конце концов, этот юнец упрощал ей задачу. Пусть отдается своей страсти… И, быть может, что-нибудь найдет.
— У вас карт-бланш, чтобы взять ткани на анализ и проделать все следственные действия, которые считаете нужными. Успеха, господа. Я должна сама проверить кое-что, прежде чем встречаться с графом Палладио.
— Мы сняли для вас апартаменты в «Савое», — поспешил сообщить Симмонс. — Я… я могу проводить вас.
— Не надо, мой дорогой Ватсон. Я сама найду дорогу. Я только попрошу вас доставить в гостиницу все данные по делу, которыми вы располагаете.
— Я пришлю их вам, мисс Моргенстерн. — Роберта подумала, что вслед за ней в гостиницу устремится курьер с черной папкой в руках. — Позвольте все же проводить вас до выхода.
Роберта оставила Мартино на месте преступления. Молодой человек осматривал промерзший труп, разговаривая сам с собой.
Симмонс довел колдунью до улицы. Она поблагодарила его, сказала, что хочет добраться до «Савоя» сама, чтобы осмотреть Лондон в качестве анонимного туриста, вооруженного путеводителем издательства «Палладион».
Оставшись одна, она смогла разжать руку и разглядеть сломанные ресницы, лежавшие на ладони. В других обстоятельствах она бы завладела глазами Мэри Грэхем, не задавая лишних вопросов. Но с Мартино и Симмонсом за спиной, даже беседуя с ними о достоинствах их методик, она предпочла не искушать Дьявола или кого другого.
— А теперь посмотрим, что вы видели, мисс Грэхем, — сказала Роберта руке, прежде чем сжать ее в кулак.
Холл «Савоя» был огромен, как бильярдный зал в академии. На имя Моргенстерн были заказаны апартаменты принца Эдуарда, занимавшие целый угол здания со стороны Темзы и набережной Виктории. Грум довел колдунью до двери и исчез, не ожидая чаевых.
Роберта осмотрела две богато меблированные гостиные, вызывающе шикарную ванную комнату и спальню с кроватью. Сценки из кованого железа, живописующие животные нравы, на ее спинках могли разогреть любое воображение. На Темзу выходил просторный балкон. Несмотря на серость лондонского дня и затягивающие Ист-Энд дымы от тяжелых барж, плетущихся по реке, и от труб фабрик, вид был потрясающим. «Искусственный, но уникальный», — подумала Роберта.
Прогулка от Лондонского моста до «Савоя» утомила ее. Лондон Палладио выглядел более правдивым, чем настоящий, а улицы выматывали. Колдунья ни на секунду не ослабляла внимания, чтобы успеть увернуться от экипажей, которые неслись прямо на прохожих и лавировали среди возбужденной, шумной и разнородной толпы. Дойдя до «Савоя», она прокляла эту эпоху и ее неудобства.
Роберта хотя и была колдуньей, но прагматичности не теряла. Палладио удалось его предприятие: на целый час она полностью забыла о существовании тверди земной и чудного города Базеля.
Обручи ее платья издали скрежет искореженного металла, когда она хотела сесть на кровать. Она скинула его и улеглась, чтобы отдышаться. На потолке красовалась роспись — ангелочки, играющие с летающими рыбами.
Роберта встала и отправилась в ванную, чтобы ополоснуть лицо. И тут заметила рядом с туалетным столиком громадный кофр. На нем лежала ее полотняная сумка, украшенная рисунками цветов. Она открыла чемодан-вешалку, в котором висело несколько платьев и лежали шляпки. Внизу стояли туфли, тапочки, а на полке высилась груда носовых платков с вышитыми инициалами.
На туалетном столике лежала визитная карточка: «Добро пожаловать в Лондон, мисс Моргенстерн. Буду иметь удовольствие видеть вас завтра в полдень на завтраке на пленере в нашем Хрустальном Дворце». Подпись: Палладио. Роберта положила визитку на место.
Удивительно со стороны графа… У него была репутация миллиардера-отшельника, сухого и бесчеловечного. Похоже, ее создали таблоиды, которые Палладио не раз объявлял своими заклятыми врагами… Человек, которого поносит желтая пресса, не мог быть совсем пропащим, сочла колдунья.
А что могло означать выражение «завтрак на пленере»?
Роберта дошла до стола с резными ножками, похожими на небольших драконов. На столе ее ждала папка с гербами исторических городов.
— Спасибо, Симмонс, — сказала она, беря ее в руки.
Роберта порылась в сумке и достала из нее досье Грубера. Бросила обе папки на кровать и открыла, чтобы сравнить содержимое.
Из дела Симмонса она узнала, что Мэри Грэхем стала жительницей недавно и что она любила порезвиться в постели. Она жила на солидное наследство, полученное на континенте. Опрошенных свидетелей можно было пересчитать по пальцам одной руки. Бобби, поздно вечером столкнувшийся с Грэхем на Вестминстерском мосту. Многие клиенты «Черного пса» помнили о пьяной девушке, которая, похоже, кого-то ждала. Никто не видел, как она покинула таверну. Никто не видел ее убийцу.
Роберта вздохнула. Досье Симмонса было столь же пустым, что и досье Грубера. Но с чего-то надо было начать. С чего-то более существенного, чем не поддающиеся проверке отпечатки Симмонса или романтические предположения Мартино.
Колдунья открыла крохотную коробочку для румян, куда уложила ресницы Мэри Грэхем. Извлекла из своей сумки кисет, рисовую бумагу и мундштук. Произнесла над ресницами заклинание, и они сгорели, оставив кучку черного пепла. Она скрутила сигарету, высыпала содержимое коробочки для румян в темный табак и тщательно разгладила белый цилиндрик. Воткнула его в мундштук и направилась к балкону, захватив по пути из чемодана пончо. Закуталась в шелковистую ткань, уселась в плетеное кресло и поднесла визуальную память Мэри Грэхем к губам. «Побольше мужества, девочка», — подумала Роберта. Потом громко обратилась к Темзе:
