— Позвольте? — произнесла она, хватая кварц. Близорукая Основательница нацепила на нос очки и повернула камень к свету.
Стивенсон налил Луи Ренару арманьяк, чтобы утешить пирата. В конце концов каждый получил свою порцию напитка. Только Роберта отказалась, ибо хотела сохранить голову светлой. Все чокнулись и пригубили.
— Это действительно арманьяк? — спросил Грегуар.
— Три луны назад на берег выбросило ящик, — ответил Стивенсон, который давно привык считать время, как островитяне. — Быть может, это подделка. Но одно точно: он попал к нам после кораблекрушения.
Поскольку у напитка был привкус, приглашавший повторить, все повторили.
— Не увлекайтесь, — посоветовала им колдунья. Ганс-Фридрих отыскал передающую станцию на самом конце частотной полосы. Послышался мужской голос. Еж прибавил звук, чтобы все могли расслышать слова диктора.
— Этот город напоминает мираж, — решил Стивенсон. — Он напоминает мне сказку из «Тысячи и одной ночи»…
— Помолчите, — перебила его Роберта.
— Я еще даже не начал.
— Тихо!
Все замолчали. Голос, звучавший в приемнике, похоже, доносился издалека. Его перебивали помехи. Роберта уже где-то слышала этот голос. Как Роземонд и Клод Ренар, когда была водителем министерства безопасности.
— … Застрял на этом проклятом… Это — призыв… помощи… Мое имя… Если кто-то на земле…
— Это SOS! — воскликнул Луи Ренар.
— Чтобы добраться до меня… Храм Бахуса, Дельфы… Сообщите Роберте Моргенстерн…
Все затаили дыхание. Только Эрментруда продолжала изучать артефакт. Роберта подошла, чтобы посмотреть на панель радиоприемника. Послание ловилось на неизвестной волне. Ближайшей станцией был Владивосток.
— Это голос Клемана Мартино или я больше не Грегуар Роземонд, — сказал профессор истории.
— Мартино… — пробормотала Клод Ренар. — Мартино из министерства?
— Сын Робера и Клементины, — продолжила Роберта. Прислушалась. — Похоже, у него проблемы.
Голос вдруг стал четким, взорвавшись звонкими взвизгами в гостиной на Ваилиме.
— Призываю на помощь Клуб лунатиков! — Стивенсон встал навытяжку, едва не уронив стул, который успел в последний момент поймать за спинку. — Я нахожусь в городе-призраке, полном фантастических монументов. Мое местоположение…
Полная тишина поглотила окончание призыва о помощи. Роберта покрутила ручки, усилила звук… Мартино утонул в Эфире. Луи Ренар не мог усидеть на месте. И с силой ударил кулаком по столу.
— Я сейчас сойду с ума!
И тут расхохоталась Эрментруда. Она смеялась и никак не могла остановиться.
— Какая идиотка! Какая полная идиотка! — Она положила кварц на стол и принялась вытирать слезы уголком салфетки. — У меня был точно такой же, но я его потеряла. Быть может, это он и есть. Забавно.
— Такой же что?
— Такой же меморион.
Луи Ренар, сжав кулаки, спокойно переспросил:
— Меморион?
— Ну, этот кварц!
— Вы знаете, откуда он?
Хотя она и была Основательницей, но поспешила ответить, увидев выражение на лице пирата.
— Кварцы этого типа вручались всем, кто присутствовал на инаугурации. На память, Очень здорово, не так ли? — Она возвела глаза к потолку. — Это была настоящая феерия. Там были гидравлические машины, поэтические конкурсы, бега и сражения кентавров… Памятный день.
Эрментруда погрузилась в воспоминания. Луи Ренар тихонько кашлянул, возвращая ее на землю.
— Инаугурация чего?
— Как чего? Александрии Последней.
— Александрии Последней? — удивился Грегуар, знаток истории и географии. — Вы говорите о последнем городе, основанном Александром Великим в стране скифов?
— Нет, тот был предпоследним. — Основательница отмела заблуждение широким взмахом руки. — Александрия Последняя находится не в Азии, а в кратере Семирамиды на краю Нектарного моря.
— Нектарное море, — подхватил Стивенсон. Его глаза скользнули по изящной фигуре Клод Ренар. — Вы говорите о сладких землях с молочными реками и кисельными берегами?
— Ни о сладких землях, ни об острове Цитеры, мой юный друг, а о Луне, — с твердостью ответила Эрментруда, столкнувшись со столь вопиющим невежеством. — Именно на Луну перенес Александр Великий все свои сокровища. И на Луне основал Александрию Последнюю. Именно на Луне застрял ваш Клеман Мартино.
ГЛАВА 44
Они легли очень поздно, хорошенько набравшись, за исключением Роберты, которая отказалась дегустировать напиток. Эрментруда больше ничего не сказала о городе, удалившись под предлогом, что очень устала. Пираты, Пишенетт, Грегуар и Стивенсон продолжили беседу на повышенных тонах. И даже не заметили ухода колдуньи.
Она проснулась утром, свежая и в отличном настроении. Лилит еще спала. Как и Грегуар — Роберта не слышала, как он ложился. От него несло перегаром. Роберта поспешно оделась и спустилась вниз полюбоваться восходом солнца на Ваилиме.
Стивенсон сидел в одиночестве на ступеньках веранды. Курил сигарету и глядел, как в шафрановый цвет окрашиваются пики гор, окружающих владение. До них долетали запахи ванили и лимона. В джунглях кричали животные. По газону длинными прыжками пронеслась газель. Из-под деревьев вышел олень и издали глянул на них. Роберта присела рядом со Стивенсоном.
На ступеньке лежала свирель. Стивенсон поднес ее к губам и наиграл мелодию. Та с легкостью взлетела к небу. Такими звуками можно было заворожить детишек в сказочном немецком городке.
— Фанни очень любила эту мелодию, — сообщил он.
Роберта заметила фотографический портрет Фанни Осборн на буфете в гостиной. Американка, делившая жизнь с писателем, имела темные кудри, золотистые глаза и личико кошечки. Как Стивенсону удалось пережить ее? «Лишний вопрос, — перебила себя колдунья. — Я сижу рядом с человеком, который любил… — Она вспомнила о Клод Ренар и о взглядах, которыми Стивенсон перебрасывался с пираткой. — И который вновь полюбит».
— Вы знаете Париж? — внезапно спросил он. И перехватил ее взгляд. — Знаю. Был Потоп, и город оказался под водой. Но я несколько недель прожил там с ней. — Его глаза увлажнились от воспоминаний. — Мы жили в квартире на улице Месье-Ле-Пренс. Когда стояла хорошая погода, мы бродили от одного кафе до другого в Клюни или Сурсе. И посещали Лувр…
Он положил свирель в карман и прикрыл ее носовым платком.
— Вы не устали?
— Я видал и не такое. Ваша компания напоминает мне компании в прокуренных трактирах моей молодости.
Олень осмелел и вышел из-под укрытия леса.
