Я также потребую, чтобы сержант Голкомб дал показания. Я
напомню ему, что, как только он обнаружил оружие в квартире Стефани, тут же
бросился в лабораторию. Установив, что оно является орудием убийства, он пришел
в такое возбуждение, что провел обыск у нее на квартире только девятого числа.
Мы совершенно точно знаем, что делала Стефани, как только ушел младший, – она
положила на стол «револьвер из кобуры» и спрятала «револьвер младшего». К тому
времени, когда полиция приехала к ней вторично, она надежно спрятала оружие –
для этого у нее было вполне достаточно времени. Только так я могу все объяснить.
Она догадалась, что старший убил Кассельмана, и подменила
револьверы. Я знаю, что Гарвин встречался с Кассельманом в начале девятого.
Возможно, обороняясь, он застрелил его. Потом, когда в половине девятого пришла
Стефани, она увидела, что Кассельман мертв… Она ступила в лужу крови… вышла
черным ходом… Проклятие, Делла!.. Потом она заметила машину Кассельмана,
отъезжающую от дома. Она знала об их встрече. Все сходится.
Полиция наломала дров, проводя расследование… В результате
под подозрение попала Стефани, и именно она совершила эту подмену. Как я мог
проглядеть это, Делла! Мы все ходили вокруг да около, и никому не пришло в
голову, что все дело в том оружии, которое не удалось найти полиции.
– Ну, шеф, – восхищенно прошептала Делла, – если вы с таким
же пылом все это изложите присяжным, успех обеспечен.
– Обеспечен! В худшем случае они не придут к единому мнению
и не признают ее виновной… И все благодаря романтической и мечтательной Герти…
С меня коробка конфет – сегодня же, как только закончится заседание.
– О, мистер Мейсон, – взмолилась Герти. – Только не конфеты,
пожалуйста! Что-нибудь другое. Я… Я с этой недели на диете.
– Ты отказываешься от сливок в шоколаде?
– Ну что же, – вздохнула она, – раз вы так настаиваете!
– Эй, Перри, погоди. – Пол Дрейк положил трубку и сказал: –
По твоему заданию мои ребята прочесали весь город в поисках типографии, которая
печатала эти фальшивые бланки компании «Акме». Вчера мы решили также наведаться
в Лас-Вегас и наконец обнаружили, что искали. Эта типография выполняла заказ
одного человека, который платил наличными, но внешние данные его, к сожалению,
нам не удалось установить. Дело было с год назад. Так что его никто не помнит.
– Теперь это уже не имеет значения, Пол. Герти подсказала
мне отличную идею. В конце концов, почему Стефани не могла подменить оружие?
Дрейк бросил взгляд на часы.
– Извини, за телефонным разговором ничего не разобрал… Между
прочим, скорее доедай свой завтрак, если не хочешь опоздать на дневное
заседание.
Мейсон повернулся к Герти.
– Где Мэри Барлоу сейчас?
– Ждет в вашем кабинете.
Полотенца при ней?
– Да.
– Немедленно возвращайся. Пусть она положит их в пакет и
едет в суд. Я буду тянуть время до тех пор, пока она не появится.
– О, мистер Мейсон, она не поедет туда – там столько народу.
Она может родить в любую минуту.
– Мэри сделает так, как я скажу ей. Ее положение только нам
на руку. Как только она появится в зале заседания, все уставятся на нее. Ей
нужно будет только подойти к моему столу и передать этот пакет.
– Но каким образом вы собираетесь выиграть время, шеф? –
спросила Делла Стрит.
– Пошевеливайся, Герти, – сказал Мейсон. – А я тем временем
вызову для перекрестного допроса последнего свидетеля. В общем, как-нибудь
выкручусь.
Герти поспешно вышла из ресторана, а Мейсон принялся доедать
свой бифштекс. Но он был слишком взволнован, чтобы есть.
– Какая идея! Просто на удивление сфабрикованная версия. И
самое замечательное в том, что окружной прокурор не сможет опровергнуть ее. В
конце концов, в деле с косвенными доказательствами эти доказательства должны
быть достаточно весомыми и исключать всевозможные версии, кроме одной –
виновна.
– А твоя версия надежна? – с сомнением спросил Дрейк.
– Она такая же надежная, как золотое кольцо с бриллиантом, –
улыбнулась Делла Стрит и добавила поспешно: – По крайней мере, так утверждает
наш шеф.
– Хорошо. – Дрейк снова взглянул на свои часы. – Но за
эмоциями смотрите не опоздайте, а то говорят, судья Даккер страшно не любит
тех, кто опаздывает.
Мейсон кивнул в знак согласия, оставил на столе более чем
щедрый банкнот, и они вдвоем с Деллой Стрит направились к выходу, разговаривая
на ходу.
– Я вызову Еву Эллиот для дачи показаний. Если это будет
любой другой свидетель, то все подумают, что я тяну время. Ева Эллиот –
единственный свидетель, на которого можно что-то навесить. Ей придется
несладко, когда она начнет давать показания о тех счетах.
– Но, шеф, разве это корректно?
– Нет, конечно, но после того, как я задам ей десяток-другой
вопросов, у присяжных сформируется определенное мнение. Судья Даккер,
несомненно, придет в бешенство. Бюргер станет орать. Ничего не поделаешь, надо
идти на это и держаться до тех пор, пока не прибудет Мэри, а тогда я выдам им
свою версию. Будет грандиозный фейерверк, Делла.
– А знаете, – произнесла Делла задумчиво, – в этом что-то
есть. Стефани Фолкнер вполне могла подменить револьверы, потому что подумала,
что Гарвин виноват в убийстве Кассельмана.
– Умница! – улыбнулся Мейсон. – Видишь, я даже тебя убедил.
Но если я сумел убедить тебя, наверняка мне поверит кое-кто из присяжных.
– Не забудьте – последнее слово за Гамильтоном Бюргером, –
предупредила она.
– Пусть только попробует опровергнуть – завязнет в трясине.
Все собранные им улики вертятся вокруг этих двух револьверов, а второго-то у
них нет. А поскольку его нет, он не сможет опровергнуть мое утверждение о том,
что Стефани Фолкнер, безумно любя Гомера Гарвина, пытаясь его спасти, подменила
оружие и готова взять на себя его вину, лишь бы любимый ею человек остался на
свободе.
– Ну, шеф, это будет драма в духе Шекспира! Нет, в самом
деле, я абсолютно убеждена, что так и было.
– Разумеется, все так и было, – уверенно произнес Мейсон. –
Вот почему она отказалась давать показания.
Глава 20
Ровно в два часа дня судья Даккер объявил:
– В связи с тем, джентльмены, что все присяжные и обвиняемая
на месте, суд возобновляет заседание. Слово предоставляется защите.
– С разрешения суда, я хотел бы заявить, что у меня имеется
несколько вопросов к одному из свидетелей обвинения.
– Возражаю, – ответил Бюргер. – Обвинение закончило
изложение дела, и дальнейший опрос свидетелей прекращен.
