Что?.. Легких путей ищешь?
Вообще-то — да, есть такой грех...
— Познакомься, Саша... Мишель-Герхард-фон-Штольц... Проездом из Монте-Карло.
Оч-чень приятно!
Это, надо понимать, супруг? Тот, который подарил бриллианты? Очень известный. Но ничем не примечательный. Кроме разве манжет... Сереньких, потому что, наверное, стирались «Тайдом». Хотя стираться не должны были. А должны покупаться на один раз, использоваться и выбрасываться. Хотя они и новые... Но дело не в них — в запонках. Бриллиантовых. Карата по два! Которые совершенно не подходят к этому фраку, но сами по себе, вне зависимости от того, что скрепляют, являются самодостаточным произведением искусства.
Ах, как жаль, что ему ручку поцеловать нельзя.
Но можно пожать, чуть развернув вверх.
Да, два карата... Огранка... Прозрачность... Одни камешки стоят тысяч пятнадцать — долларов, естественно...
— Вы в Москве по делам?
Чуть улыбнуться...
Ну, какие могут быть дела у Мишелей-Герхардов-фон-Штольцев? Кроме единственного и главного дела — развлечь себя, совершив легкий променад в экзотическую глушь.
— Да! Конечно! По делам! По поручению Попечительского совета. Королевского.
«Королевского» сказать так, между прочим, как о чем-то само собой разумеющемся. Потому что это для них монархи, князья, бароны, фрейлины — экзотическое прошлое. А для кого-то — обыденное настоящее.
Для него — обыденное настоящее.
Чем он от них и отличается.
— Их Величества выразили озабоченность положением сирот в России и хотели бы оказать им посильную помощь, прислав...
Ты смотри, как он сразу уши навострил!
Зря навострил...
— ...пять тысяч экземпляров иллюстрированной Библии для детей на французском языке.
Ах, какое разочарование... А вы думали Их Величества такие дурни, что пошлют в Россию живые деньги. Наличные. В чемодане, перевязанном ленточкой...
Впрочем, сильно их расстраивать нельзя, так как предполагается с ними задружиться. Небескорыстно.
— Должен заметить — это будет лишь началом обширной благотворительной программы, призванной облегчить страдания сирот в вашей стране.
И их попечителей, конечно же, тоже!
— К примеру, на предыдущую подобную благотворительную программу — создание ледяных городков в экваториальной Африке, где маленькие африканцы смогли узнать что такое снег, — было истрачено что-то около полумиллиарда долларов...
Ну так что — будем дружить?
Похоже — будем...
— Как интересно — снег в Африке! — восторженно всплеснули руками присутствующие дамы.
— Да, очень хороший снег, безупречно белый и экологически чистый, который доставлялся специальными судами-рефрижераторами прямо из Гренландии. Африканские детишки, получившие возможность лепить снеговиков и кататься с ледяных горок, были в восторге!
— А почему из Гренландии? Мы бы тоже могли поставлять в Африку снег, — обиделся господин в запонках.
— Да?.. Жаль, что мы об этом не знали. Но теперь поздно — эта программа была завершена в прошлом году.
— Но...
Что — но? Неужели господин хочет предложить для продажи в Африку прошлогодний российский снег?
— Но... Ведь, наверное, эта не последняя ваша благотворительная акция?..
— Вы хотели сказать — Попечительского совета, под патронажем Их Величеств и Президентов девяти европейских стран, почетным председателем которого я являюсь?
— Ну да... это я и хотел сказать.
— Безусловно — нет. По причине чего я здесь и нахожусь.
— И смею вас уверить — я приложу максимум усилий, чтобы убедить Их Величества не оставить без их высочайшего внимания ваших бедных сирот. Хотя бы потому, что Россия является моей исторической, до семнадцатого года, Родиной. Которую мои предки, не до своей воле, были вынуждены покинуть.
— Да-да, эти проклятые большевики — все беды от них!
— Не смею оспаривать, но вынужден заметить, что ваш Иосиф Виссарионыч был избран почетным попечителем нашего общества — таким же, как папа римский, — и принимал в нем самое деятельное участие.
— Да?.. Да... Сталин был великий человек!
— К сожалению, последующие ваши правители были менее склонны к меценатству, хотя есть надежда, что прерванная традиция продолжится, по поводу чего Их Величествами теперь ведутся переговоры на соответствующем их рангу уровне...
Ну — все!.. Теперь приглашения на великосветские рауты посыпятся как из рога изобилия, теперь все — куда ни сунься, двери гостеприимно распахнутся...
Уф-ф!..
Пусть не полдела, но четверть или даже, пожалуй, треть — сделана. Доступ к телам подследственных получен. Без всяких на то санкций и разрешений...
Глава 13
Из тьмы подворотни за одиноким прохожим внимательно приглядывали две пары глаз.
— Гля, Митяй, никак нам с тобой нынче фарт вышел!
Две пары глаз быстро зыркнули по сторонам. Вправо. И влево. На улице никого видно не было, все окна были темны, все ворота наглухо закрыты. Москва спала. Или делала вид, что спит, перемогая еще одну смутную ночь, дожидаясь в нагретых постелях скорого серого рассвета.
Прохожий был один, он шел, согнувшись под тяжестью чего-то большого и длинного. Какого-то тюка... Не иначе как он богатую господскую фатеру взял и теперь волочет свою добычу на малину!
— Ну что, Митяй?..
— А — давай!..
Две тени, отлепившись от черной стены, встали поперек пути одинокого ночного прохожего. Словно из-под земли выросли.
— Эй, дядя, куда идешь? — дружелюбно спросил Митяй. Но в его глубоко посаженных, спрятавшихся в тени низко нависших век глазах никакого дружелюбия не было. Был страх, злость и жадность. Хитрованский у него был взгляд.
Прохожий остановился. Как вкопанный. На его груди неясно взблеснула медная бляха. Прохожий был из дворников — самого ненавистного для ночных людишек сословия. Потому что всегда стоял на их пути к легкому обогащению, сторожа господское имущество аки цепной пес, чуть что, призывно свистя в свисток, выданный ему для этих целей в околотке.
Но теперь он был один.
— Чего несешь-то? Может, подсобить? — глухо спросил Митяй.
Его напарник тихо прыснул в кулак. Он был, как видно, смешлив.
Но дворник не испугался. Или не показал виду.
— Чего надо-то? — спросил он. — Ступайте себе мимо!
