Придется, придется!.. Тем паче что прячется он не в тайге и не в горах, и даже не в шалаше в Разливе, а в уютном двухкомнатном гнездышке, деля его с очаровательной спасительницей, которая готовит ему отбивные и таскает из архива дээспэшные документы.
Вот как все интересно обернулось!..
И кто бы мог подумать, что лишь благодаря сыплющимся на него бедам он обретет наконец свое счастье? Хотя бы в личной жизни!..
И вроде плохо ему — а и хорошо!
— Милый, я пришла! Мой руки!
Точно — повезло Мишель-Герхарду фон Штольцу, хоть не повезло!..
Но хоть вроде и повезло, а все равно — не повезло, потому что беды, что за ним по пятам идут, его отыскали и уж совсем близко, уж на пороге топчутся, хоть он о том еще не знает...
Глава 10
Когда все случилось, паровоз уж стоял под парами. Подле вагонов кучкой толклись красноармейцы — курили самосад, болтали. Мишель, заложив руки за спину, нервно прохаживался поодаль. Не было только товарища Глушкова. Куда ж он запропастился?..
Глушков появился не скоро — к вечеру. Он шел на нетвердых ногах, и от него за сажень разило спиртом.
— Где ж вы были? — крикнул Мишель. — Нам давно уж ехать пора!
— Погодь! — остановил его Глушков, икая. — Разговор есть.
Мишель краем глаза заметил, как поодаль, возле самого переезда, остановился большой открытый автомобиль, в котором были несколько человек в кожанках и шинелях. Они спрыгнули, поправили на плечах винтовки, воровато огляделись по сторонам, пошли, переступая через рельсы, к поезду.
— Тут, вишь, какое дело спешное!.. — забормотал, бегая глазками, товарищ Глушков. — Надобно тебе прямо теперь в полпредство к товарищу Гуковскому ехать. Вон и авто за тобой прислали.
О товарище Гуковском Мишель был уже наслышан — тот стоял главой Ревельского полпредства и, кажется, был знаком с самим Лениным.
— Зачем я ему понадобился? — подивился вслух Мишель.
— Там узнаешь.
Люди в кожанках подошли вразвалочку, обступили его со всех сторон, отчего он почувствовал себя неуютно. Одного он, кажется, знал — мельком видел в Торгпредстве... От нежданных гостей исходила смутная угроза, что сразу ощутил Мишель и почувствовали все.
Не хотелось ему никуда с ними отправляться.
— Никуда я не пойду! — решительно заявил Мишель. — Я не подчиняюсь товарищу Гуковскому.
Люди в кожанках заухмылялись, один так вовсе рассмеялся. Сказал:
— Здесь все подчиняются Гуковскому. Айда!
Кто-то, не спросясь, потянулся, расстегнул его кобуру, выдернул из нее револьвер. Все это смахивало на арест, хоть дело происходило за пределами красной России в независимой Эстонии.
Мишель растерянно оглянулся на красноармейцев, будто ища у них защиты. Их было больше, они были при винтовках и коли бы захотели, то легко могли отбить своего командира. Может, крикнуть им теперь: «Спасайте, братцы!» Так ведь не станут они за него вступаться, он ведь для них «белая кость» — «вашбродь».
Солдаты курили, насупленно наблюдая за происходящим.
— Ну ты как — пойдешь по-доброму али нет?
Силы были неравны — надобно было подчиниться.
Мишель запахнул пальто и, развернувшись, быстро пошел в сторону автомобиля. Провожатые заспешили за ним, спотыкаясь и матерясь вдогонку. Догнали, зашагали по бокам и сзади.
Как стали забираться в кузов авто — его уже без всяких церемоний пихнули в спину, заставив сесть меж двух провожатых, которые поставили между колен винтовки.
Тронулись.
Грузовик заносило на поворотах, отчего Мишель то и дело приваливался к своим конвоирам.
Остановились возле какого-то пустыря. Из кабины вылез матрос в тельняшке и кожанке, вытащил из кармана револьвер, выпалил из него в землю — раз, другой, третий... до полного опустошения барабана. Щелкнул еще несколько раз для верности курком. А как убедился, что револьвер стал безопасен, сунул его в карман Мишелю — на, бери, коли твое.
Поехали дальше.
Теперь Мишель был при оружии, да только что с того револьвера толку, когда в нем нет ни одного целого патрона! И зачем ему его вернули?.. Или верно он едет на встречу, и они так обезопасились?
Но нет!
Проехав еще немного — остановились.
— Выходь!
— Зачем?
— Затем, что дале пешком пойдешь, чай, мы не подряжались тебя задарма возить!
Мишель спустился с кузова.
За ним спрыгнули его провожатые.
— Теперича давай — беги! Авось убежишь.
Засмеялись, довольные собой.
— Револьвер-то вынь из кармана — покажь!
Здесь только Мишель понял, зачем ему вернули оружие — хотят изобразить побег и будто бы он сопротивлялся. Коли сыщут их да призовут к ответу, они скажут, что убили его, обороняясь.
— Никуда я не побегу, — тихо сказал он, вытаскивая и отбрасывая револьвер, — коли решили стрелять, так стреляйте здесь!
Твердыми шагами подошел ближе к стене, встал, заложив руки за спину, — не столько по дурной привычке, сколько чтобы не было видно, как дрожат его пальцы.
— Слышь-ка, беги! — недовольно крикнул «матрос», нервно оглядываясь по сторонам.
А ну как сейчас сюда эстонская полиция нагрянет — да помешает им?..
— Беги, я сказал!
Мишель не ответил. Он не думал бежать, потому что понимал, что не убежит, что пуля догонит его через десять шагов, и уж коли предстоит ему умереть сейчас, то лучше умереть, не теряя своего лица.
— Вот контрик! — выругался «матрос». — Слышь, ребята, давай его тогда штыком, будто это убивцы его порешили!
— И то!
Душегубы стали надвигаться на него, щетинясь штыками. И ведь верно — пырнут и бросят здесь. Полиция, найдя утром труп, посчитает, что того закололи за кошель ночные грабители, а опознав в нем советского подданного, даже и следствия вести не станет.
Отшатываясь от надвигающихся штыков, Мишель отступал назад, покуда не уперся спиной в стену. Все — далее уж пути не было, теперь его приколют штыком, как букашку к листу картона булавкой!
Испугавшись, он сделал шаг вперед... Но впереди его ждала смерть, посверкивающая на жалах штыков!
Все кончено!
Ближайший злодей, отставив правую ногу, сделал выпад, да уж больно неловко, по-школярски, будто новобранец на плацу пред соломенным чучелом! Видать, не нюхал передовой, всю германскую в запасном полку пересидев.
Штык взблеснул пред самым лицом Мишеля, но даже не задел его. Подчиняясь фронтовым инстинктам, Мишель быстро присел, отклоняясь в сторону, и, уж не раздумывая ни о чем, но лишь подчиняясь фронтовым привычкам, ухватил винтовку за дуло, дернул изо всех сил, увлекая к себе противника, и как тот стал на него валиться, ударил его носком ботинка по голени, от чего тот взвизгнул и, на самую малость ослабив хватку, выпустил из рук оружие.
