Капитан демонстративно отвернулся.
— Эй. В коридоре! — крикнул подполковник. Дверь открылась.
— Посмотрите за ним пока.
— Здесь посмотреть?
— Здесь.
Подполковник прошел к начальнику сизо.
— Слушай, у тебя камеры есть, где контингент побойчее?
— Разговорить хочешь?
— Хочу.
— Есть у меня такие камеры. Для особо упорствующих молчунов. Куда я их суток на двое...
— Помогает?
— Как аспирин. Который на все случаи жизни.
— Ну тогда и моего тоже.
Начальник сизо набрал номер на внутреннем телефоне.
— Кравчук! Приведи сюда Носатого. Сейчас приведи.
— Звал, гражданин начальник? — спросил, появившись в двери, уголовник в наколках.
— Как стоишь? — закричал сопровождавший его надзиратель.
Носатый лениво подобрал ноги. И, кривясь, посмотрел на начальника и на сидящего рядом с ним мента.
— Ну чево надо?
— Ты как разговариваешь! — опять заорал надзиратель. — Давно в карцере не был?
— Вы свободны, — отпустил начальник надзирателя.
Дверь закрылась.
Носатый сел на стоящий у стены стул.
— Закурить есть?
Начальник сизо бросил ему пачку сигарет. Которую тот, не спросясь, сунул в карман.
— Зачем я тебе?
— Затем, зачем обычно. Тут одного фраера воспитать надо.
— Из наших?
— Нет, не из ваших. Военный. Офицер.
— Бить можно?
— Можно, — кивнул начальник.
— Только не до смерти! — встрял подполковник. — Он мне живой нужен!
— Обижаешь, начальник, — ухмыльнулся уголовник. — Мы по-мокрому не работаем.
— Ну все, иди. Предупреди в камере.
— А когда он будет?
— Скоро будет. Через пять минут будет... Носатого увели.
— Вот такой контингент, — пожаловался начальник сизо.
Потом встал, открыл дверь и громко крикнул в конец коридора: — Кравчук!
— Я!
— Веди этого, новенького, в камеру... как его... в общем Носатого. Через пять минут веди.
И вновь повернулся к своему приятелю.
— Да не дрейфь ты. Заговорит твой молчун. Еще так заговорит, что не уймешь...
Глава 38
— Ничего не выйдет! — сказал Папа. — Он отказался от встречи с тобой. Он сказал, что не видит в ней смысла.
— Но ты обещал!
— Я — обещал. А он — нет! Я свое обещание сдержал. Передал ему то, о чем ты меня просил. Я сказал, он послушал. А за то, что ты ему неинтересен, я не отвечаю. Так что давай считать, что мы квиты...
Майор Проскурин досадливо, но совершенно бесшумно хлопнул кулаком по столу и, бесшумно шевеля губами, выругался матом.
Генерал Трофимов, прослушивающий телефонный разговор в соседней комнате, тоже ударил по столу и тоже высказался, но вслух.
— ...его раздери!
Второй помощник атташе по культуре посольства США Джон Пиркс отказался от предложенного ему контакта. Поставив под угрозу всю разработанную и проводимую генералом в жизнь многоходовую комбинацию. Видно, Джон Пиркс, проходящий по документам, как Дядя Сэм, что-то заподозрил. Или проявил чрезмерную осторожность. Или...
Или плохо сыграл отведенную ему роль Корольков. Вполне может быть, что Корольков! Он в этой связке самое слабое звено. Его ни проинструктировать, ни проконтролировать, ни наказать нельзя. Он сам по себе. И преследует собственные цели. Поди решил приберечь полезные связи для себя. Тем более что его услуги уже оплачены. Смертью Туза.
Отсюда нельзя исключить, что при передаче информации он что-нибудь упустил. Или исказил. Или вообще ничего не сказал, когда встречался с Пирксом. Потому что встречался — точно...
Генералы и майоры расстраивались, матерились и портили кулаками казенную мебель. Иван Иванович был спокоен. Он с отсутствующим видом держал возле уха гудящую длинными гудками трубку и ждал. Его эти игры волновали мало. Ему что велели, то он и говорил. Если не велели — ничего не говорил. Сейчас ничего не велели.
— Жди здесь! — крикнул майор и как ошпаренный выскочил из комнаты. В соседнюю комнату. — Он отказался!
— Слышал.
— Почему? Ведь должен был. По всем статьям должен!
— Это по-нашему — должен. А по его, выходит, нет!
— И что теперь будем делать?
Делать было нечего. Агент внешней разведки чужого государства — не девушка, отказавшая кавалеру в свидании. К ней второй раз не придешь и не извинишься за то, что не понравился в первый.
— Если это Корольков, то можно попробовать надавить.
— А если не Корольков?
— Тогда Пиркс обрубит хвосты.
— Может, с другой стороны зайти?
— С какой?
— Например, со стороны швейцарского консульства.
— Это надо всю игру переиначивать... И зачем тогда, спрашивается, Королькову с Тузом помогли?
— В виде шефской помощи над криминальными структурами!
— Да-а, наделали делов. Вместо дела...
— Так, давай сначала. Нам нужен Пиркс. Подвести к нему Иванова может только Корольков. Иванов силовыми методами вынудил Королькова довести до сведения Пиркса его просьбу о визе и его готовность оплатить визу услугами. На нашу приманку в форме Иванова Пиркс не клюнул. И встретиться с ним отказался. Почему — мы не знаем. Корольков, являющийся связным между ним и нами звеном, нам неподконтролен. Что он говорил и чего не говорил, мы не знаем. Отсюда вопрос, кто фактически отказал Иванову во встрече — Пиркс или Корольков? Как это можно проверить?
— Продублировать информацию.
— С тем же результатом?
— Продублировать на новом качественном уровне. Так, чтобы быть уверенным, что отказник не Пиркс.
— То есть поманить Дядю Сэма сладкой косточкой? Такой, от которой он не сможет отказаться?
— Точно!
— А не рискованно? То, что легко идет в руки, вызывает подозрение. А он в нашем деле не новичок. Начнет по своим каналам проверять.
— Ну и пусть проверяет. Что он может узнать? Про кровь, что тянется за Ивановым? Очень хорошо, что узнает. Мокрые дела — лучшая характеристика для разрабатываемого агента. Потому как компромат. За который уцепить можно. А здесь компромата на десятерых хватит! А больше того он ничего узнать не может. Потому что больше этого никто ничего не зна-бт. У нашего Иванова такая репутация — не подкопаться. Хоть проверяй, хоть не проверяй. Его мертвецы его рекомендуют лучше, чем президент их Штатов. Ну что, может, попробуем?
