Очень неприятно иметь в противниках человека, который умеет выбрать для стрельбы единственно верное мгновение...
Но тем важнее его найти, причем как можно быстрее найти. Потому что даже самый гениальный снайпер бессилен против противника, который стреляет первым...
Глава 10
На этот раз сборы были недолги.
— Готовьтесь в дорогу.
— Когда?
— Прямо сейчас. Мы зайдем за вами через десять минут, к этому времени вы должны быть готовы.
— А куда ехать-то?
— В Нью-Йорк.
— Куда-куда?! — ахнул Иванов.
— В город Нью-Йорк. Чему вы так удивляетесь?
— Но это же... Это же за океаном!
— Ну да, за океаном. Так что несколько дней вам надо будет потерпеть. Но зато не придется иметь дело с иммиграционными службами. Не забывайте, вы ведь находитесь в розыске...
И, выходит, опять ваш шкаф отправляется через... Через океан отправляется. Потому что был междугородным, а стал межконтинентальным!
Шкаф закрыли, засунули в контейнер и повезли в ближайший порт, где, сунув крючья в проушины, вздернули башенным краном вверх и опустили в трюм судна-контейнеровоза. Но ничего этого Иванов не видел. Он лишь чувствовал толчки и колебания. Вначале редкие и резкие, потом частые и очень равномерные.
Похоже, поплыли...
Полным ходом, переваливаясь с борта на борт на боковой волне, судно шло через Атлантику. Шло в Америку. Пятью метрами ниже ватерлинии в трюме в контейнере, в шкафу, на откидной полке лежал Иванов — единственный тайный пассажир контейнеровоза, И страдал. Сильно — когда судно катилось с волны вниз, но еще сильнее, когда всплывало вверх.
О-о-ох!..
Когда всплывало вверх, горький комок подкатывал Ивану Ивановичу под кадык и норовил выплеснуться наружу. В замкнутом, без окон шкафу морская болезнь донимала особенно сильно.
Плавно — вверх...
Плавно — вниз...
Плавно...
Когда же это кончится?.. Мамочка моя!..
Кончилось нескоро — через семь дней.
Контейнеровоз пришвартовали к портовой стенке, краны, разом закачав стрелами, выдернули из трюмов контейнеры, составили их в штабеля.
Но это было уже не страшно, это было всего лишь один раз вверх и один раз вниз.
Потом приехали грузополучатели, которые быстро разобрали контейнеры и растащили их до трейлерам. Далее шкаф поехал сушей на полуприцепе арендованного на сутки грузовика. Поехал по Америке.
Американские дороги тоже очень хорошие, почти такие же, как в Европе, а может, даже лучше...
Направо...
Налево...
Стоп...
На каком-то полузаброшенном складе контейнер разгрузили. И перетащили шкаф в фургон, который отвез груз по адресу...
— Здравствуйте!
Лица были те же самые. Те же самые, что в Европе.
— Как доехали?
— Спасибо, хуже некуда.
— Ну-ну... Сейчас вы отдохнете, выспитесь, а завтра с утра вам нужно будет...
Что нужно будет, можно было не говорить, Иванов и так знал — нужно будет съездить в какой-нибудь очередной кредит-банк, чтобы снять со счета и перевести на другие счета несколько десятков или сотен миллионов долларов.
Хотя в принципе можно было не ездить и не переплывать океан и вообще из дома не выходить, воспользовавшись обезличенными формами обслуживания или оформив на кого-нибудь доверенность. Но почему-то нельзя было обезличенно, нужно было лично...
Иванов съездил в банк, где распорядился снять со счета энную сумму и перенаправить по представленным адресам...
Чтобы, спустя день, неделю или месяц, в Мексике, на Филиппинах или еще где-нибудь местная компартия выдала в виде матпомощи семьям бастующих шахтеров продуктовый паек. Или через третьи страны закупила оружие для грядущих боев с мировым капиталом. Или напечатала несколько тысяч листовок, которые романтичные юноши-революционеры пойдут расклеивать под носом полиции на стенах и заборах и за что будут схвачены и смертным боем биты в участке, а может быть, даже убиты.
И пойдут деньги на Кубу — первый и, наверное, последний выдвинутый к американскому континенту форпост капитулировавшего на шестой части суши социализма. И пойдут в саму Россию тем же шахтерам и в местные партячейки для закупки канцелярских принадлежностей и ксероксов для размножения агитпродукции. А может, и оружия для грядущих боев.
И хоть нынче Россия во мгле, все равно еще не вечер и не известно кто кого. Пока народ безмолвствует, позволяя натягивать на себя капиталистическое ярмо, но придет время — поднимется. Пусть не сегодня и не завтра, пусть через пятьдесят или даже сто лет, но обязательно поднимется. Вернее сказать — восстанет и здесь, у нас, и не у нас — весь мир голодных и рабов... и тогда прорастут посеянные зерна и обязательно при — годится купленное и зарытое в землю оружие...
Иван Иванович переводил деньги и возвращался в отель.
— Что дальше? — спрашивал он.
— Ничего. Вы свою работу выполнили, спасибо, можете возвращаться назад.
— В шкафу?! В шкафу не поеду!
— Почему?
— Не поеду и все! Что я вам, белье, чтобы меня в шкафу держать!
— Но вы попали сюда нелегально и, значит, выбираться отсюда придется так же...
И пассажирский шкаф, дав длинный гудок, отвалил от стенки седьмого грузового причала.
Господи, когда же это кончится!..
Кончилось неожиданно быстро. На второй после возвращения в Европу день.
— Знакомьтесь, это ваша жена.
Жена была очень даже ничего, высокая, худая, длинноногая и красивая, как фотомодель. Но у Иванова уже была жена, там, в России, маленькая, толстая, коротконогая и очень вредная.
— У меня уже есть жена, — напомнил он.
— Да? Ну пусть еще будет, — легко нашел выход из положения его собеседник. — Человек вашего достатка может позволить себе много жен. Так что знакомьтесь.
Новоиспеченная жена протянула руку и улыбнулась.
Иванов тоже улыбнулся и тоже протянул руку.
— Маргарита, — представилась она.
— Иван Иванович, — торопливо сказал Иванов. — То есть я хотел сказать Ваня...
Но Ваня звучало как-то не очень.
— Иван, — поправился он, — Иван Иванов.
Потом он ходил по ресторанам и казино. С женой. Под ручку. Маргарита влюбленно смотрела на своего избранника, застегивала ему пуговицы, ластилась, трепала по щечке и прилюдно чмокала в кончик носа.
Но на ночь ушла спать в соседнюю комнату.
