— Почему? — участливо спросил майор.
— Я не люблю шкафов.
— Да что вы, неужели? — с издевкой спросил майор. — Может, вы желаете поехать обычным купейным? Или автобусом?
Ага, купейным. Или автобусом, согласно закивал Иванов.
Майор Проскурин только диву давался!
Он или дурак, или... Впрочем, нет, этот — не дурак, этот скорее — “или”!
— Вы знаете, как вас называют французы? — вдруг спросил майор.
— Как? — невольно заинтересовался Иванов.
— Русский монстр!
Иванов удивленно расширил глаза.
— И знаете, что они требуют с вами сделать, когда вас поймают? — снова спросил майор.
— Что?
— Гильотинировать. То есть персонально для вас вытащить из музея гильотину, установить на площади и посредством нее отрубить вам голову. И я их где-то понимаю.
Так что, если вас чем-то не устраивает этот шкаф...
— Нет, вы неправильно меня поняли... — торопливо сказал Иванов. — Я могу... Я согласен.
И быстро и решительно зашел в шкаф.
Этот шкаф был меньше и менее уютным, чем был тот, с баром и телевизором, в котором он путешествовал по Европе и плавал в Америку, но был лучше и просторней, чем тот, что стоял на даче генерала, и много лучше, чем шкаф, в который он влез у любовницы. Этот шкаф был новым, был импортным, пах деревом и ехал на родину.
— Ну что? — поинтересовался майор.
— Ничего, — ответил Иванов. Потому что действительно было ничего. По крайней мере в сравнении с гильотиной — ничего.
— Тогда — все, тогда — поезд отправляется! Счастливого пути!..
Шкаф плыл, покачиваясь и кренясь с борта на борт, как пассажирский лайнер на океанской волне. Вначале — в руках рабочих, отдиравших его от пола, потом тех же рабочих, спускающих его по лестнице и затаскивающих в мебельный фургон, потом в фургоне, потом в контейнере, вознесенном вверх и опущенном вниз крюком козлового крана, потом на железнодорожной платформе...
Шкаф ехал по Парижу. Ехал по Франции. По Германий. По Чехии. И дальше — по Польше и Белоруссии.
Шкаф ехал, покрывая за сутки до тысячи километров. Ехал из Парижа — в Москву...
В шкафу сидел единственный его пассажир — сидел Иванов. Он сидел на матрасе, привалившись спиной к стенке, и страдал. Его мутило, ему надоел этот шкаф и вообще все шкафы вместе взятые. Шкафы — как таковые. Наверное, у него развилась новая, не известная науке болезнь — шкафофобия.
Больше всего на свете ему хотелось выскочить из этого шкафа и... Но только поздно было выскакивать. Раньше надо было выскакивать, еще тогда, в первый раз, в самый первый, когда он пришел к любовнице и забрался в шкаф, испугавшись прихода мужа, а пришел не муж, а другой любовник, вслед за которым пришли еще какие-то охотившиеся за ним люди, которые стали стрелять...
Впрочем, про это все уже сто раз слышали. Как ту сказку про белого бычка, которая, сколько бы ее ни рассказывали, никак не может закончиться, потому что ходит по кругу — все по кругу и по кругу. Как сама жизнь, которая тоже, как известно, развивается по спирали... И в которой чего только не бывает... И любовницы бывают, и неожиданно вернувшиеся из командировки мужья, и шкафы...
Всякое бывает. Иногда — такое бывает!.. А иногда еще и не такое бывает!!.
Это кому как повезет.
Это смотря кому какой шкаф попадется!..
