На заднем...
Водитель...
Глава двадцать третья
Иванов шел по длинному, как улица, коридору бункера. Впереди него, сзади него и с боков шли молчаливые охранники. Хотя меньше всего они напоминали охранников, потому что не хватали его за руки, не кричали, не подгоняли, а, напротив, предупредительно распахивали двери, предупреждали о порогах и ступеньках и вежливо придерживали за локоток.
Иванов не понимал, куда его ведут, но был готов к худшему. Потому что всегда готовился к самому худшему. Потому что боялся...
Вот сейчас они заведут куда-нибудь в пустую комнату и...
Но его не заводили ни в какие комнаты, его вели прямо к выходу.
Вот сейчас его выведут на улицу и...
Ну вот уже и лестница.
Потея, вздыхая и еле волоча ноги, он поднимался по лестнице, готовясь к неизбежному, ужасному и скорому “и...”.
Выйдя на улицу, он остановился. Потому что не увидел машины. А раз не было машины, то, значит, его никуда не повезут! А если не повезут, то!..
Но никакого “и...” так и не случилось.
Машины не было лишь только потому, что машина была не нужна. Туда, куда надлежало доставить одетого с иголочки Иванова, ехать было не надо, потому что нетрудно было дойти пешком. Буквально два шага дойти...
Иванова, все так же обступая со всех сторон и указывая ему дорогу, повели по территории в сторону ближайшего финского коттеджа. На их пути никто не встретился, все, кто мог встретиться, были предупреждены о нежелательности вечерних прогулок. Лишним людям видеть Иванова было ни к чему.
Возле коттеджа один из охранников забежал вперед, чтобы открыть дверь.
Иванов зашел внутрь. Но зашел уже один, потому что охрана осталась на улице. Охране ход сюда был закрыт.
По ту сторону двери Иванова уже ждали.
— Добрый вечер, вам сюда...
Подвели к лестнице, ведущей на верхние этажи. И снова показали, придержали, помогли...
Только на втором этаже Иванов чуть успокоился, потому что понял, что никаких “и...” с ним здесь делать не будут. В таких интерьерах никакие “и...” просто нереальны — можно ковры и мебель попортить. А его жизнь столько, сколько заплатили за такие ковры и такую мебель, не стоила...
Перед высокой, под потолок дверью свита Иванова остановилась. И Иванов остановился. Но его легонько подтолкнули к двери.
— Вас ждут.
После чего дверь сама, без всякого его участия раскрылась.
Впереди был огромный, как магазин, кабинет. В кабинете за гигантским столом сидел человек.
Дверь сзади бесшумно затворилась.
Человек оторвал взгляд от каких-то бумаг и поднял глаза.
Он смотрел на Иванова, может быть, секунду, может быть, две, а потом сказал:
— Вот, значит, вы какой...
А подумал... Подумал то, что думали все, кто впервые видел Иванова. Такой... ну совершенно никакой. Как говорится — ни кожи, ни рожи. Типичный, задолбанный жизнью ИТР. Не подумаешь, что у него руки по локоть в крови... Да какой по локоть — по уши!..
И хозяин кабинета, встав из-за стола, что делал редко и лишь при визитах более значимых, чем он, лиц, и пройдя навстречу гостю, что было уж совсем из ряда вон, протянул ему для рукопожатия руку.
И сказал:
— Очень рад!
И действительно был рад — Большой Начальник был рад доставленному к нему маленькому человеку.
А Иванов так даже и не знал, рад или нет. Иванов все еще не понимал, что с ним происходит и что его ждет. Несколько минут назад его допрашивал майор и угрожал снять голову. А теперь майор там, а он здесь... Но что лучше, сказать еще трудно...
— Прошу, — показал хозяин кабинета на кресло. И сел в соседнее кресло, а не за стол, что было не просто так, а было демонстрацией отношения к гостю.
Но гость жеста не оценил. Гость был погружен в себя, в свои страхи. Он не верил в везение, он ждал, когда из той двери или вон из той выбегут люди и... Нет, здесь никто “и...” делать, конечно, не будет, а — “и” отволокут его обратно в подвал, где вполне может быть, что и — “и...”. Но из двери никто не выскакивал. Из-за двери вышла невероятно красивая и невозможно длинноногая секретарша, которая толкала впереди себя столик с кофе.
— Хочу принести вам свои извинения за... причиненные неудобства, — извинился Большой Начальник, предлагая кофе.
На чем неофициальная часть была закончена.
И началась деловая.
— У меня есть к вам одно дело. Вернее, предложение. Как мне кажется, довольно интересное для вас предложение. По вашей основной специальности.
У Иванова отлегло от души.
— Так у вас котел полетел? — обрадовался он, потому что боялся сидящего перед ним человека и хотел ему услужить.
— Какой котел? — переспросил Большой Начальник, ища в словах Иванова скрытый смысл.
— У меня ведь основная специальность — котлоагрегаты, — пояснил Иванов. — Я ведь по котлам работаю...
“Что это он? — насторожился Большой Начальник. — Уходит от разговора? Или...”
— Я больше всего по прорывам и утечкам работаю... Если там что-нибудь почистить надо или устранить, то сразу меня вызывают... — как обычно, начал объяснять Иванов специфику своей работы.
Нет, это не самоотвод, сообразил Большой Начальник. Он просто не хочет называть все своими именами, он опасается прослушки... Или записи, с помощью которой его можно будет шантажировать. Он страхуется от ушей извне и от него тоже. Он никому не доверяет, предпочитая сохранять свое инкогнито... Хотя все прекрасно понимает. И дает знать, что понимает, озвучивая ключевые для дальнейшего разговора слова — “утечка”, “чистка” и “устранение”. “Утечка” информации и “зачистка” виновных. Тут только дурак не догадается, что он имел в виду...
Ай да Иванов, он, оказывается, еще и в словесности виртуоз — так все перевернул, что ни один прокурор не подкопается!
Ну хорошо, раз ему так удобней, будем разговаривать на его языке.
— Так что вы говорите насчет котлов? — спросил, заговорщически улыбаясь, Большой Начальник.
— Я говорю, что всю жизнь по котлам, — радостно повторил Иванов, севший на своего любимого конька. — Раньше-то, когда в “почтовом ящике” работал, я в штате был, ну а потом, когда на вольные хлеба ушел, все больше по хоздоговорам...
Ты смотри — почти открытым текстом шпарит: и про “почтовый ящик”, и про “вольные хлеба”. А все равно к делу не пришьешь...
Но что он тогда имеет в виду под “хоздоговором”? Форму оплаты?.. Да, наверное... Но куда ему еще денег, он и так мультимиллионер?! — подивился Большой Начальник. Но, с другой стороны, не бесплатно же работать. Он сам тоже не бедный, но за просто так ничего делать не будет. Любая работа должна быть оплачена, и оплачена по достоинству. Это дело не жадности, а принципа!
