Генерал Трофимов ткнулся лицом в траву. Он умер!..
Но как же тогда второй выстрел?!. Он же слышал второй выстрел! И почему, если он умер, он чувствует боль? Причем не сзади, куда стреляли, а спереди. И почему ему лезет в нос и щекочет ноздри трава?..
Додумать свою мысль генерал Трофимов не успел — на него сверху обрушилось что-то тяжелое, придавливая к земле. И тут же зазвучали новые выстрелы. И чьи-то крики... И снова выстрелы...
Что за чертовщина?
И что-то снова, еще более тяжелое, свалилось на генерала сверху. Они что, решили его не стрелять, решили задавить?..
— Э-эхх!.. — кряхтел кто-то рядом. Совсем рядом. Кряхтел, между прочим, голосом майора Проскурина.
Его что, тоже как цыпленка табака?
Тяжесть не отпускала, выстрелы не становились реже. Мимо кто-то, тяжело топая, пробежал и тут же, словно споткнувшись, упал. Зашуршали шаги.
— Все? — спросил голос.
— Вроде все. Вон там, кажется, кто-то шевелится!
И словно гора с плеч свалилась. Ушла тяжесть! С генерала стащили два упавших на него трупа.
Но тут же в затылок ему ткнулось дуло пистолета. Туда же, куда уже тыкалось!
Что они, по новой, что ли?..
— Встать! — гаркнул сзади голос.
Генерал попытался привстать. И скосил голову чуть в сторону.
Рядом, на коленях, стоял майор Проскурин. В спину ему упиралось чье-то колено, в затылок дуло пистолета-пулемета.
Да что здесь происходит, в конце-то концов?..
— Кто вы? Быстро! — вновь гаркнул голос. Врать было бессмысленно, потому что непонятно было, о чем врать.
— Трофимов, — представился генерал Трофимов, без званий и регалий.
— Проскурин, — повторил, как эхо, майор Проскурин.
Выстрела не последовало.
— За что они вас?
— Да так, повздорили маленько, — неопределенно ответил генерал, соображая, почему они говорят “они”? Если говорят “они”, значит, они — не они? Так, выходит?
А если они не “они”, то кто?
— Сейчас вы будете отвечать на наши вопросы, — сказал голос. — Если соврете, можете считать себя покойниками.
Генерал Трофимов и майор Проскурин и так считали себя покойниками.
— Какие силы остались в бункере?
А черт его знает, кто остался в бункере. И кто там вообще был!
Но “языкам” не пристало отвечать на поставленные вопросы неопределенно. За это и схлопотать можно.
— До отделения пехоты! — уверенно соврал генерал.
— Какое оружие?
— Легкое стрелковое и гранаты.
— Точно! — подтвердил майор Проскурин. В конце концов, если там окажется меньше отделения и не окажется гранат, их за это не накажут. Главное, чтобы не было больше отделения и не было гранатометов.
— Михалчук! — крикнул голос.
— Я! — откликнулся Михалчук.
— Бери своих людей и вычищай бункер. Там примерно отделение...
Люди Михалчука дружно затопали в сторону входа в бункер.
— Где еще может быть противник? — спросил голос.
— Ну-у... — неопределенно ответил генерал. А где он может быть? Он и сам не знает, где тот может быть. И не знает, кто здесь противник. Для него все противники — и те и эти.
— Отвечать!
В бок генерала впечатался ботинок. Армейский, десантный, сорок пятого размера, прикинул он. Это что — армия?
— Ну!
“Языку” не положено долго молчать, “языку” положено говорить.
— Поищите возле гаражей, — наобум ответил генерал, прикидывая, что он попытался бы отсюда свалить на машине.
— Ага, возле гаражей, — поддакнул майор Проскурин.
— Горохов!
— Я!
— Проверь гаражи.
— Есть!
Со стороны гаража застучали выстрелы. Похоже, угадал генерал.
Вот только что дальше?..
Дальше, если это армия, их должны зачистить. Потому что распотрошенных на месте “языков” в живых не оставляют. Опасно их в живых оставлять — а ну как они раскричатся или расскажут организовавшему погоню противнику о численности и направлении движения подразделения?
Значит, если это армия, то их убьют. Во второй за этот вечер раз. Разве только заинтересовать их собой, обозначив в качестве важного источника информации? Информированных “языков” обычно не чистят, утаскивая с собой.
Может, так?
Главное, удержать их от опрометчивых решений сейчас, а потом, в более спокойной обстановке, можно будет как-то выкрутиться.
Наверное, так!
— Я генерал ФСБ, — громко сказал генерал Трофимов. — Во внутреннем кармане моего пиджака удостоверение.
— Да хоть маршал, — не испугался незнакомец. Жаль, что не испугался.
— Мы выполняем секретное задание высшего командования. Если с нами что-то случится, вас ждут серьезные неприятности, — попробовал надавить генерал.
— Да вы что? — ахнул незнакомец. — Тогда, конечно, я боюсь!
Не прошло!..
Выстрелы стали стихать. Люди Михалчука прибежали обратно.
— В бункере все чисто! Там всего три человека было.
Слава богу, что три, а не тридцать!
— Потери?
— Двое раненых.
— Архивы изъяли?
— Так точно!
Генерал Трофимов и майор Проскурин стояли на коленях, прислушиваясь к чужому разговору. Их мало интересовали потери и архивы, их интересовала их судьба. Обидно было помирать во второй раз...
— Что с этими будем делать, командир? — спросил, кажется, Михалчук.
— С этими? — спросил, на секунду задумавшись, командир. — С этими будем делать то же, что с теми....
Это было решение, был приговор.
Через мгновение должна была раздаться автоматная очередь.
— Стойте! — крикнул генерал. — Дайте мне возможность поговорить с вашим командиром.
— Здесь один командир — я! — ответил командир.
— Но у вас должен быть вышестоящий начальник. Кто он — Сокольцев, Иващук, Михайлов?.. — быстро, наугад, назвал генерал несколько известных ему фамилий, которые, если незнакомец имел хоть какое-нибудь отношение к спецслужбам или армии, должны были быть ему знакомы. И, кажется, он попал.
— Откуда вы знаете Михайлова?
— По службе, — коротко ответил генерал. Командир, еще мгновение посомневавшись, вытащил мобильный телефон.
— У нас нештатная ситуация, — сказал он. — Две неучтенные единицы... Я понимаю, что стирать...
