Они не прикрутили табуретку к полу. Потому что здесь не тюрьма, а они не тюремщики. Они просто притащили ее с этажа…
Надо как-то вырваться, встать, расчистить пространство для замаха. Но как? Как?..
Егорка снова сказал – держите его. Снова снял со спирали добела раскаленный гвоздь. Но на этот раз он не спешил, он давал жертве возможность представить, что сейчас, через секунду или две, произойдет, давая время предвосхитить боль…
Это тоже была пытка, гораздо более утонченная, потому что психологическая пытка.
Пленник замычал, отодвигаясь от гвоздя, задрожал от ужаса. Лучше так, лучше свалиться в обморок, чтобы получить хоть небольшую, но передышку. Лучше впасть в небытие, чем видеть, как гвоздь прожигает тебе ногу.
Это был прием, преподанный в учебке, – не сопротивляться боли, наоборот, пойти ей навстречу, усилить и… потерять сознание.
Вот сейчас, сейчас этот пылающий огнем гвоздь коснется кожи, прожжет кожу и станет продавливать мясо… Будет больно, невероятно больно!..
Сознание размылось и куда-то поплыло… Еще немного, чуть-чуть…
Сейчас этот гвоздь…
И вдруг, как вспышка в мозгу – гвоздь!
Гвоздь!..
– Дурак, – с каким-то даже сочувствием сказал палач и стал вдавливать гвоздь в ногу.
– Не надо! – жутко заорал пленник. Задергал, замотал во все стороны головой, не в силах терпеть буравящую уже не ногу, уже мозг боль. Вдруг выгнулся дугой и, запрокинув голову, в отчаянии укусил бойца, удерживающего его за левую руку.
Он не играл, он действительно хотел избавиться от боли любой ценой. Хоть даже смерти!
Укушенный боец от неожиданности вскрикнул и ослабил хватку.
Пленник вырвал левую руку и вцепился в гвоздь. Он схватил гвоздь голой рукой, на которой мгновенно сгорела кожа. Но он не отпустил гвоздь, он рванул его на себя, выдергивая из раны Уже не кожа, уже мясо горело и плавилось.
Он выдернул гвоздь вместе с плоскогубцами и, мгновенно развернув, ткнул его в лицо склонившегося над ним палача. В глаз Егорушки!
Тот взвыл и рухнул на колени.
Помощник толкнул гвоздь глубже, и Егорушка умер.
Он не чувствовал боли, и не было крови, кровь мгновенно запекалась под горячим железом.
Никто не среагировал, не стронулся с места, никто не смог связать бессильного, потерявшего человеческий облик пленника и гвоздь в глазу двухметрового, только что живого, детины.
Помощник выдернул гвоздь и, развернув, с ходу ударил им в ближайшее к нему лицо. Почувствовал, как гвоздь с хлюпом вошел в тело.
Так бы действовал Резидент! Так!
Раненый заверещал, отшатнулся в сторону.
Двое других тоже отскочили к стенам и, подчиняясь наработанным в спортзалах инстинктам, приняли боевую стойку. Их осталось двое, но они были вчетверо сильнее своего противника.
Теперь счет пошел на секунды.
Помощник вскочил на ноги, дернул на себя наручник, срывая с пола табурет и прокручиваясь вокруг своей оси, чтобы набрать возможно большую инерцию, из-за спины метнул свое импровизированное оружие в ближайшего противника. Пристегнутый за одну ножку между сиденьем и перекладиной табурет летел углом. Боец попробовал отбить его, но табурет соскользнул с руки и угодил ему в голову.
Что с ним стало, Помощник не смотрел, он, продолжая движение, не давая табурету упасть, обрушил его на второго бойца. Но сила удара была уже не та, боец отбил табуретку ударом пудового кулака.
На что и был расчет!
Проталкивая табурет мимо, боец подтянул к себе пристегнутого к нему пленника, и в какое-то мгновенье тот оказался рядом с ним. Чем сразу же воспользовался.
Быстро шагнув за спину бойца, Помощник набросил ему на плечо цепочку браслета и, поймав левой рукой отбитую табуретку, дернул наручники на себя. Цепочка вдавилась в шею бойца, тот захрипел, забил руками, но сделать уже ничего не мог – его враг был за его спиной и сдавливал ему горло.
Все!
Помощник заметил первого угодившего под табуретку и теперь пытающегося встать на ноги противника. Подскочил к нему и добил ударом левой, свободной руки, в висок.
Теперь он был один. Один и… четыре трупа.
Оружие!.. У них должно быть оружие!
Он быстро обшарил карманы и пояса.
Нет, ничего нет, совсем ничего!..
Оружейка! Надо вскрыть оружейку!
Помощник метнулся к решетке. Замок был пустяковый, но его отмычек при нем не было. Надо что-то придумать…
Гвоздь… Все тот же гвоздь!
Он выдернул уже почти остывший гвоздь из лица мертвеца и сунул его в замочную скважину.
Только бы сюда никто не сунулся, только бы никто…
Щелкнул язычок замка. Дверца, ведущая внутрь, открылась.
Он схватил первый стоявший в пирамиде автомат.
Патроны, здесь где-то должны быть патроны!
Шкаф. Металлический шкаф! Там!..
Минуты три, напряженно прислушиваясь, он ковырялся в замке импровизированной отмычкой.
Есть!
В шкафу стояли цинки с патронами и лежали снаряженные магазины. Он загнал в автомат рожок, передернул затвор и лишь после этого стал искать, чем бы открыть наручники. Он обшарил шкаф и нашел скрепку, которую сунул в отверстие замка.
Браслеты раскрылись.
Ну теперь все, теперь его просто так не взять!
Что, съели!..
Вырваться отсюда, спастись он не мог. Вокруг – бетонные стены, единственный ход – в коридор и по нему на первый этаж казармы Но там везде, в коридоре, на лестнице, на этаже, на улице, – они. Кругом они!.. Нет и не может быть ухарей, способных положить в одиночку две роты врагов. Разве только целлулоидный, воюющий с картонными солдатиками Рэмбо.
Никогда еще Помощник не попадал в такую безнадежную ситуацию. Впрочем, он ни в какую еще не попадал. Никогда еще ему не противостояли двести с лишним первоклассных бойцов. Двести против него одного.
Нет, не уйти. Не уйти.
Но можно подороже продать свою жизнь. Можно очень дорого продать свою жизнь!
Он привязал к ручке двери несколько связанных друг с другом ремней, снятых с автоматов, притянул их к решетке, огораживающей оружейку.
Теперь сразу не откроют.
Подтащил, сложил перед дверью баррикадой все четыре трупа.
Воевать так воевать. С фортификационными сооружениями воевать!
Сверху на тела бросил ручной пулемет, заправил в него ленту. На всякий случай подтащил еще два. Рассовал по карманам и за пояс спереди и сзади пистолеты. Нашел ящик с гранатами, поставил возле себя.
