«Вы же сами писали о необходимости строительства! – напоминали жителям посланцы мэрии. – Всем по закону будет предоставлено равноценное жилье».
Эта фраза звучала многообещающе. Волнение слегка улеглось. Но, как оказалось, взамен обжитых домов возле теплого моря с садами и виноградниками горожанам предлагались заброшенные дома в деревнях, за десятки километров от побережья.
«В законе не написано, что дом должен стоять у самого моря. Там черным по белому указано, что жилье не меньшей площади предоставляется в границах района. Так что букву закона мы блюдем», – вещали представители мэрии, которые уже обзавелись группой поддержки – полицейским спецназом.
Войнич старался особо вперед не высовываться, все-таки помнил, что живет под вымышленным именем, по сомнительным документам. Но Ольга подталкивала его качать права. Государственные люди и слышать не хотели о том, что дом, идущий под снос, оснащен всеми удобствами – водопроводом, газовым отоплением и канализацией.
«А про это в паспорте объекта не указано. Все, о чем вы говорите, – незаконный самострой. За это по большому счету штрафовать вас надо».
«Так с нас же исправно плату за все это брали», – пытались достучаться до разума государственных людей Михаил и его соседи.
«Все подключения незаконные!» – звучало в ответ.
Как оказалось, у некоторых жильцов и сами дома были возведены «незаконно», большинство пристроек, мансард не значились в паспортах. Естественно, тут же стихийно жителями был создан комитет спасения. На решение мэрии подали в суд, который состоялся практически мгновенно. Решение о строительстве коллектора было признано абсолютно законным, как и снос домов в центре, где проживало уже не одно поколение черноморцев. Такой же эффект дала и апелляция. Вот после этого и начались «непонятки». Некоторых жильцов вызывали в прокуратуру, в милицию, в налоговую. После чего они, напуганные, добровольно соглашались с условиями переезда или же удовольствовались денежными компенсациями, которые, конечно же, были в несколько раз ниже реальной стоимости идущих под снос домов. Комитет спасения разваливался на глазах.
Войнич и еще с десяток человек решили держаться до конца…
* * *
Темная теплая южная ночь окутывала спящий город, раскинувшийся у моря и по горному склону. В «Олимпе» играла музыка, переливались лампочки иллюминации. По променаду прохаживались редкие загулявшие туристы. С темных пляжей временами доносились женский смех и нежный мужской шепот. Ночь казалась мирной и беззаботной.
Войнич проснулся от того, что его трясла за плечо Ольга.
– Миша, просыпайся!
Он вскочил. За окном полыхало пламя, удушливый дым затягивало в спальню. Над головой слышалось грозное потрескивание.
– Горим! – закричала женщина.
– Я сейчас пожарных вызову!
Войнич схватил заряжавшийся на тумбочке мобильник. Обычно бывший отличным, роуминг на этот раз почему-то оказался нулевым. Радиотрубка стационарного телефона безмолвствовала. Попытка вызвать спасателей так и осталась попыткой.
Спальня находилась на втором этаже – в мансарде. Прямо под окном метровым пламенем полыхал навес-пристройка, взрывами-выстрелами разлетался шифер. Михаил захлопнул окно.
– Задохнемся! – запаниковала Ольга.
– В окно огонь тянет! Сгорим, – возразил Войнич.
Он рванул на себя дверь спальни, в коридоре огня еще не было, но лестницу, ведущую на первый этаж, уже охватило пламя, отрезавшее путь к спасению. Густой дым клубился в языках адского огня. Дом был построен так, что все окна мансарды выходили на одну сторону, с другой – до самого первого этажа – шел глухой скат крыши. Жарким летом это спасало от дневного и вечернего зноя, а сейчас грозило гибелью.
– Я не хочу заживо сгореть, – запричитала Ольга.
– Никто не сгорит! – Михаил и сам не знал, откуда у него взялась эта решимость. – Жди меня здесь.
– Спаси меня…
Он бросился в наполненный едким дымом коридор, захлопнул дверь в спальню, распахнул стенной шкаф у противоположной стены, стал выбрасывать из него вещи. Он топтался по шубе своей жены, сейчас было не до житейских мелочей. Сперва спасти жизнь, а потом уже думать об остальном.
Дым выедал глаза, от жара трещали волосы. Войнич пытался руками оторвать обшивку задней стенки шкафа. Но ведь он сам делал ее на совесть, тщательно подгоняя одну доску к другой, не оставляя зазоров, даже ногтями не подцепишь. Сорвав ногти в кровь, Войнич разогнался и, что было силы, ударил в стену ногой, доски хрустнули, сломались. Еще пара ударов, и теперь Михаил уже выбрасывал в коридор обломки.
Языки пламени тянулись с лестницы, ползли по коридору, ковер дымился, грозя вот-вот вспыхнуть. Войнич рвал рубероид пароизоляции, клоками выдирал стекловолокно утепления. Ему казалось, что он не успеет. Легкие обжигал раскаленный воздух, пепел кружил в огненном вихре. За сорванным утеплителем показались доски обрешетки и шифер. Михаил наскакивал на них, бил плечом, ногами. В образовавшийся проем, за которым уже блестели звезды, рванул дым, его закрутило винтом. Войнич бросился назад в спальню. Ольга уже задыхалась, она лежала лицом вниз на кровати, накрывшись с головой одеялом. Женщину сотрясало от кашля.
– Я думала, ты уже не придешь, – прошептала она, когда муж стал поднимать ее.
– Быстрее, огонь уже наверху.
Закутав Ольгу в одеяло, он вывел ее в коридор. Тут вот-вот должен был наступить кромешный ад. Гудело пламя, трещали внизу, осыпаясь, прогоревшие доски потолка. Ковер тлел, испуская тошнотворный дым. Михаил почти наугад, закрывая рукой себе лицо от жара, втолкнул Ольгу в стенной шкаф, захлопнул за собой дверь. Воздушный поток, вытягивающий из дома, как аэродинамическая труба, раскаленный воздух, сник, можно было дышать.
– Миша, – зашептала Оля.
– Лезь в дырку, прыгай с крыши, – приказал он, выглянув наружу.
Внизу посреди клумбы росли декоративные кусты, они должны были смягчить удар при падении с четырехметровой высоты.
Ольга тряслась от страха, Михаилу приходилось буквально выталкивать ее на крышу.
– Я боюсь! Внизу огонь! – Она цеплялась за поломанный, раскрошившийся шифер.
Войнич понял, у самой Ольги не хватит духу сигануть вниз, а потому он столкнул ее. Жена, взмахнув руками, съехала со ската и с криком полетела в кусты. Захрустели ветви.
– Черт, рука, – застонала внизу Ольга.
Войнич высунулся. Супруга, постанывая, откатилась с клумбы, руку прижимала к животу.
– Идиот, я же разбиться могла.
– Раз ругаешься, значит, жива, – проговорил Михаил, выбираясь на крышу.
Где-то внизу зазвенело, высыпаясь, оконное стекло, языки пламени вырвались на улицу с целиком охваченного пламенем первого этажа. Войнич прыгнул вниз, ноги глубоко провалились в рыхлую землю клумбы. Его качнуло, он упал лицом вниз, поднялся, осмотрелся. Ольга уже стояла и широко раскрытыми глазами смотрела на полыхающий дом. Отгорали и падали на землю виноградные лозы, на деревьях в саду листья скручивались в трубки, вспыхивали. В небо летел дождь огненных искр.
