– Представила, – облизнулась Марина.
– Заплывет, как сейчас, а его всего судорога схватит. Ни рукой, ни ногой, ни членом не пошевелишь. Воды наглотается и на дно пойдет. Классический несчастный случай.
– А вскрытие ничего не покажет?
– Чего ему показывать? Это я тебе, как бывший мент, говорю со всей ответственностью. Если трупак из моря вытащили и у него полные легкие воды, то ни один эксперт не станет себе лишнюю работу искать, проводить еще и токсикологическую экспертизу. Так, посмотрит визуально, нет ли следов насильственной смерти. Ну, типа, что за руки-ноги его никто не тащил под воду. И состряпает заключение на утопление по неосторожности.
– Ты гений, – восхищенно произнесла Маринка. – И это произойдет сегодня?
– Когда же еще? Хочешь?
Марина улыбнулась, но потом улыбка исчезла с ее губ.
– А если он до моря не дойдет?
– Мы его, пока дышать будет, за ноги в воду затащим. Никто же не увидит.
– И точно.
За спиной у заговорщиков захрустела галька. Николай с Маринкой синхронно обернулись, к ним от стоящего на грунтовке старого «Кадиллака» спешил подполковник Крюков. Загипсованная рука белела, высовываясь из-под светлого пиджака. Портнов, до сих пор державший шприц в руке, спохватился и не придумал ничего лучшего, как бросить его и, наступив, утопить в песке.
– Отдыхаете? – спросил подполковник, пожимая руку Николая. – Андрей Павлович где?
– Купается, любит поплавать.
Крюков сделал шаг вперед, чтобы лучше рассмотреть подплывавшего уже к берегу Бирюкова.
– А, теперь вижу. – Он отступил назад и уставился на свой ботинок.
Из толстой подошвы криво торчал воткнувшийся в нее иголкой использованный шприц. Маринка закашлялась.
– Вот нарики обнаглели, – чуть изменившимся голосом произнес Портнов. – Ширяются где попало, а потом шприцы бросают. Уколется такой СПИДрила на пляже, а ты босой ногой наступишь, иголкой поранишься, вот и все, можно гроб заказывать.
Крюков осторожно вытащил из подошвы шприц и, широко размахнувшись, метнул его в сторону кучи поблескивающих на солнце пустых пластиковых бутылок. Бирюков уже выбрался из воды.
– Здорово, Илья, – поприветствовал он подполковника. – Как это ты со своей рукой на машине приехал?
– Из конфискованных автомобилей «Кадиллак» временно взял. У него коробка-автомат. Можно и одной рукой управлять.
– Ну, ты даешь. А нашел нас как?
– Работа у меня такая, – прищурился главмент. – Новости есть. Давай отойдем в сторонку.
– Может, выпьем сперва? – предложил Бирюков.
Крюков заколебался, затем все же произнес:
– Сперва дела. Выпивка потом.
Подполковник с Бирюковым отошли к морю. Ветер сносил слова, разобрать, о чем говорят, было невозможно. Бирюков кивал, а Крюков ожесточенно жестикулировал здоровой рукой.
– Теперь-то что делать? – зашептала Маринка. – Сейчас выпьют и оба дуба врежут. Оно, конечно, неплохо, чтобы и Крюков окочурился. Но уж больно подозрительно будет, если оба в одно время и в одном месте. На несчастный случай не спишешь. Может, вылить к черту этот вискарь? Скажем, что опрокинулась бутылка.
– А где я новую отраву возьму? Да и за эту четыре зеленых косаря уже отдал. Жалко, если без толку пропадет.
– Надо вылить, – осторожничала Маринка. – Я из-за своего идиота в тюрьму садиться не хочу.
Бирюков тем временем беседовал с Крюковым. Новость была неоднозначной. Подполковник вроде бы вышел наконец на след Хруща. Во всяком случае, говорил, что в ближайшее время сможет его взять. Вопрос стоял для главмента в следующей плоскости:
– Проводить официальное задержание или же сделать все по-тихому?
Неизвестно, чем бы закончился спор и у Бирюкова с Крюковым, и у Николая с Маринкой. В дело, как это часто случается, нежданно-негаданно вмешалась третья сила. За одной из гигантских коряг, выброшенных морем, уже давно проснулся непохмеленный бомж, потревоженный выехавшим на пляж джипом. Голова раскалывалась, во рту было сухо. А совсем рядом на куске брезента находилось то, что вмиг могло исправить ситуацию. Еще несколько минут тому назад он подумывал, не подойти ли честно к компании богатеев с пластиковым стаканчиком в руке и попросить «поправить здоровье». Могло и выгореть. Но тут бес искусил бомжа. Он увидел, что бухло временно осталось без присмотра. Этого счастливого момента он не мог себе позволить упустить.
Бомж мелким бесом вскочил из-за гигантской коряги, в правую руку схватил открытую бутылку вискаря, в левую – палку сырокопченой колбасы и вихрем понесся по пляжу.
– Стой! – истошно закричал Портнов, бросаясь в погоню.
Бомж затравленно обернулся и, мелькая грязными босыми ступнями, побежал дальше.
– Стой, урод! – верещала бегущая за Николаем Маринка.
Бирюков с Крюковым тоже подключились к погоне, надеясь опередить его – взяли наперерез от моря. Бомж свернул, вскарабкался на откос, выпрямился, глотнул из горла и побежал по дороге.
Не то чтобы Бирюкову было сильно жаль бутылку дорогого виски, но больше кира с собой у них не было, если не считать бутылку вина для Маринки. А бизнесмен уже настроился немного выпить.
– Остановись! – на ходу кричал он бомжу. – Я тебе на водяру дам. На хрена тебе вискарь по сто баксов за бутылку?!
– В опте этот вискарь по семьдесят, – машинально выдохнул на ходу Николай.
Крюков неумело полез здоровой левой рукой в карман, выхватил пистолет и выстрелил в воздух. Испуганный бомж припустил быстрей и, лишь только появилась возможность, нырнул в густые придорожные заросли. Преследователи остановились возле еще покачивающихся ветвей. Прислушались. Пока было тихо.
– Затаился, придурок, – произнес подполковник, а затем крикнул: – Выходи, застрелю!
В ответ из зарослей послышался почти нечленораздельный мат. О том, что это непристойные ругательства, можно было без труда догадаться по интонации.
– Ууу… наххх… епсь…
Маринка подняла камень и бросила в заросли.
– Подавись, сука!
– Упсь… блясь… зда… – донеслось в ответ. – Хрр… шшш… друм…
– Гондон! Выходи! Я тебе точно на водяру дам! – крикнул Бирюков, тоже взял камень поувесистей и метнул в заросли.
Хрипы стихли, послышалось, как на землю падает что-то тяжелое и мягкое. Наступила тишина. Мужчины и женщина переглянулись.
– Звиздец ему настал, что ли? – заморгал Бирюков. – В голову ему угодил?
Крюков, осторожно раздвигая ветви здоровой рукой, двинулся в заросли. Следом за ним Андрей Павлович. Последней шла Маринка.
– Ни хера себе, – промолвил Крюков, отходя в сторону, чтобы и другие могли полюбоваться открывавшимся видом.
