– Стой, – тихо попросил Антон. – Слушай, Паша, где тут туалет?
Охранник повернулся и недоуменно посмотрел в озабоченное лицо Антона.
– В смысле?
– Какой тебе еще смысл нужен? – раздраженно зашипел на него Антон, глядя по сторонам. – С животом у меня проблемы. В туалет хочу.
– Вон, – ткнул Пашка рукой вперед. – За лифтами вторая дверь.
– Пошли, – снова пришлось подтолкнуть пленника в спину. – Дурацкий организм… Еще с армии мучаюсь. Как что-то важное, как проблема, так сразу слабит.
Пашка снова с недоумением посмотрел на Антона, но у того в глазах была такая искренность, что он невольно поверил. И, наверное, ему нарисовалась многообещающая картина. Антон запирается в кабинке туалета, а Пашка остается один и… свободным. Вот и шанс удрать! Кто там докажет, что он у кого-то брал деньги, кого-то… Не докажешь, нет свидетелей. А этот с пистолетом уже попадает под статью! И неизвестно, что там за ним еще тянется. Может, его полиция давно разыскивает.
Антон отлично понимал, какая путаница мыслей сейчас у Пашки в голове. И это его радовало, потому что охранник теперь пойдет с ним в туалет безбоязненно, пойдет в надежде на скорое и очень простое освобождение. Они подошли к двери с соответствующей маленькой табличкой. Пашка уверенно взялся за ручку и первым вошел внутрь.
Первая комната была вся в зеркалах, имела четыре раковины с контейнерами-дозаторами для жидкого мыла и другими принадлежностями. Широкая арка вела в следующее помещение, где вдоль одной стены красовались писсуары, а напротив пластиковые двери кабинок. Пашка чуть ли не с улыбкой остановился посреди комнаты. Вот, мол, заходи, снимай штаны, а я… подожду.
Антон, сморщившись от предполагаемых спазмов в кишечнике, принялся дергать двери. И прежде всего те, которые были плотно закрыты. Когда до Пашки дошло, что Антон проверяет, есть ли люди в туалете, было поздно. Неуловимым движением этот странный светлоглазый и светловолосый тип вдруг оказался рядом с ним. Еще одно неуловимое движение, и его голова будто раскололась от тупой боли в области затылка. Пашка потерял сознание, еще будучи на ногах.
Подхватив тело, которое повалилось мешком на пол, Антон быстро затащил его в крайнюю кабинку, запер изнутри дверь и усадил Пашку на унитаз. Прислонив его спиной к бачку, он проверил, насколько тело устойчиво. Ничего, минут пять или десять просидит, а потом пусть мчится отсюда куда глаза глядят. Охранник трус, он случайный человек в этом деле и обязательно убежит, а не бросится предупреждать Мичника об опасности. И пусть бежит. Если понадобится свидетель, то Пашку найти несложно – его данные есть в ЧОПе, который охраняет это здание.
Прислушавшись, Антон убедился, что в туалете по-прежнему никого. Взявшись за край панели ограждения кабинки, он рывком подтянулся, навалился животом и перекинул тело наружу. Приземление на пол было мягким и почти беззвучным. Отряхнув руки, Антон вышел в коридор.
Обычная жизнь деловых людей. По коридору постоянно кто-то проходил: кто-то в верхней одежде, разглядывая номера на дверях офисов и разыскивая нужную фирму, кто-то с кем-то что-то на ходу обсуждал, поправляя папку под локтем, кто-то деловито спешил с кипой бумаг. А вон двое парней в синих комбинезонах тащат бачки с водой для кулеров. Ничего подозрительного, ничего предвещающего беду. А она может прийти, ведь Антон потерял почти сутки в Москве. От этой мысли холодок пробежал у него внутри. Он даже боялся думать о том, что будет делать дальше, если обнаружится, что Мичника в офисе уже нет.
Номерок «438», который он наконец увидел на двери, не обрадовал. Все – это или финал, или полный провал. Антон потянул дверь за ручку, и она послушно открылась. Он поправил пистолет под курткой за ремнем брюк и вошел. Перед ним вправо уходил небольшой коридор, а прямо стеклянные двери открывали вид на просторное помещение с большим количеством мягких стульев. Но здесь никого не было.
Антон беззвучно двинулся по коридору туда, где через дверной проем проникал свет с улицы, со стороны какого-нибудь окна. Вот и конец коридора и еще одна наполовину открытая дверь. И за ней торопливый шорох, звук резко отодвинутого стула, бормотание, звуки шагов. Кто-то там был, и причем не один.
Еще одно мягкое движение, и Антон переместился на шаг. Еще одно, и он неслышно возник в дверном проеме. Человек, стоявший спиной к нему и склонившийся над чем-то, что стояло на столе, был хорошо знаком. И плечами, и длинными волосами, и осанкой. За время обучения на семинаре Антон запомнил его во всех ракурсах до такой степени, что даже в темноте узнал бы по звуку шагов.
– Здравствуйте, Всеволод Николаевич, – спокойно поздоровался Антон.
Мичник обернулся нервным рывком, и глаза за стеклами очков зло блеснули. Этот человек не был испуган, он не был удивлен или раздосадован. Антона беспокоило не лицо Мичника, а его руки, которых он не видел. Теперь-то Антон ждал от этого человека всего, чего угодно. И почему-то именно сейчас он смог представить его во всей красе беспринципности, злобы, чрезмерного тщеславия, граничившего с маниакальной страстью к власти над людьми. Все, что произошло с самим Антоном, что произошло с девушками в других городах, все то, что еще не было доказано, все это как-то сразу легло в голове на свои места, сложилось в сложную мозаику чужой нездоровой психики.
– Я искал вас, – продолжал Антон, наблюдая за реакцией Мичника, – но девочки в офисе сказали, что вы болеете. Вы в самом деле больны или мне так кажется?
– А ты умен, мальчик… – Высокий голос Мичника зазвенел в тишине помещения как-то уж очень мерзко. И еще этот пронзительный сверлящий взгляд.
– Полно вам, Всеволод Николаевич, – усмехнулся Антон и сделал плавный шаг к столу, – вы старше меня всего лет на десять или пятнадцать. Какой уж там «мальчик».
– Стой на месте, – прошипел Мичник и повернулся к Антону всем корпусом. В его руке красовался большой угловатый пистолет Ярыгина. – Стой, мальчик, теперь стой.
Антон остановился. Он понимал, что Мичник стрелять не готов, иначе бы он выстрелил сразу. И не так это легко – выстрелить в человека, но если учитывать, что этот тип, мягко говоря, со своеобразной психикой, то все возможно. Однако пока его лучше не провоцировать. И лучше узнать, что же он задумал, чего хочет, прежде чем вступать в схватку. У трупа потом ничего не спросишь.
– Я давно к тебе присматриваюсь, я давно тебя раскусил, – продолжал кривить губы в усмешке Мичник. – Ты хитер. Ты даже сюда за мной приехал. И как же ты все мои рогатки обошел, умник?
– Вот так, – ответил Антон и показал пальцами, как он обходил.
На Мичника издевательская ирония не оказала никакого воздействия. Возникало ощущение, что его не диалог привлекает, а монолог, что ему опять нужна аудитория, слушатели для собственного самоутверждения. Охо-хо, и ничему-то вас, психов, американские боевики не учат! И почему вас все время тянет поболтать там, где нужно сразу стрелять? Или в глубине души они чувствуют себя виноватыми, и им требуется оправдание? Или они боятся оказаться непонятыми, неоцененными? Пусть психиатры разбираются в этом, решил Антон.
