И у меня возникла мысль, что я совсем не против, чтобы он меня никуда не отпускал. Что я устала от одиночества, от необходимости быть сильной, от того, что должна постоянно держать лицо и соответствовать, опекать, контролировать и заботиться обо всем и обо всех. Хотелось, чтобы кто-то взял на себя хотя бы часть этой ноши, помог, разделил. Чтобы снова почувствовать себя обычной девчонкой, и рядом было надежное плечо, за которым можно спрятаться хоть иногда. Быть сильной женщиной — тяжелая работа, и не от хорошей жизни женщины таковыми становятся.
— А кто еще? Это ведь не я бросил тебя и улетел к драконам. И не ты провела страшные безумные два дня и две ночи. Это не тебе пришлось сходить с ума от страха, что может случиться непоправимое. Что не уберег, не уследил, и корить себя последними словами…
— Ну, знаешь! — тихо возмутилась я. — Я тоже, вообще-то, не на увеселительной прогулке была.
— Ты боялась только за себя, — он, отстранившись, погладил меня по щеке и криво улыбнулся. — Я думал, рассудка лишусь от страха за тебя.
— Ну вот! — пробурчала я. — Я же еще и виновата.
— Ох, Вики, Вики… Как же ты не понимаешь? — он помолчал. — Ты примешь мой путь под небом?
— В смысле? — я приподняла брови. — На свидание сходить, что ли? На прогулку?
Он усмехнулся, но промолчал, внимательно глядя мне в глаза и ожидая ответа.
— Да я как-то еще не в форме, — я издала нервный смешок. — Давай сначала разберемся с делами и драконами, а потом сходим. Хорошо?
— То есть, ты примешь мой путь под небом?
— Да-да, приму. Но позднее, — я отстранилась. — Рил, прости… Меня ждет горничная, да и князя нехорошо заставлять ожидать. Нужно ведь закончить выяснение обстоятельств с драконами.
— Иди, — он улыбнулся. — Я жду тебя.
Горничная меня уже ждала, и пока она помогала мне высушить волосы и одеться, я витала в облаках.
Меня безумно смутили слова Эрилива про какой-то путь под небом. Что он имел в виду, я не поняла. Как-то не похоже это было на признание в любви, да и на предложение руки и сердца. Звал бы замуж — так бы и сказал, идем, мол, жениться. А так — гадай теперь, о чем он говорил? Может, он вообще предлагал мне стать его любовницей. Ведь невеста есть, и о том, что расторгает с ней помолвку, он не сказал.
Пришлось прикинуться дурочкой и ляпнуть первое попавшееся, что пришло на ум. Но не объяснил, не опроверг. Угадала, что ли? Ну ладно, если угадала, значит, сходим на свидание и будем разбираться по ситуации.
— Леди? — отвлекла от моих путаных мыслей девушка. — Какое платье вы хотите надеть?
— А что? Есть большой выбор? — я повернулась к ней.
— Да, — она улыбнулась. — Пока вы… путешествовали, вам сшили несколько нарядов. Хотите посмотреть?
Нарядов мне действительно сшили несколько. И все бы ничего, и даже больше, чем ничего — безумно красиво, только вот…
— А как я их сама застегивать-то буду? — я озадаченно смотрела на одно из платьев.
Нежно-бирюзовое шелковое платье в руках у горничной было великолепное, не придраться: облегающий лиф, никакого корсета, открытые плечи, маленькие рукава-фонарики, длинная и расширяющаяся к низу юбка. Только вот застегивалось оно на спине рядом крошечных пуговичек. И все остальные платья тоже имели подобные застежки.
— Но как же… — девушка даже растерялась. — Вы же не сами одеваетесь. Камеристка и застегнет.
— А-а-а, ну если только камеристка… — я хихикнула. Не объяснять же ей, что этой фигуры в моем доме не водится.
М-да. Ну и жизнь у этих благородных ледей — ни одеться самой, ни раздеться. Чувствую, вся эта красота так и будет висеть у меня в шкафу. Не заводить же камеристку только ради нескольких платьев.
Эрилив меня так и ждал под дверью, и мне его даже жалко стало. Пропало все желание подтрунивать над ним и его испугом. Все же я легко отделалась, а вот он переживал, и это я могу понять. Я б на его месте точно поседела от страха. Но и пытать его на предмет тайного смысла фразы про путь тоже не стала. Было неловко и все чаще посещало смущение в его присутствии, чего раньше совершенно не было. Невольно хотелось пригладить прическу, поправить юбку и на всякий случай глянуться в зеркало — все ли у меня в порядке. Даже его ослепительная внешность, вызывавшая сначала неприятие, переросшее в привычку, теперь смущала. Мне сложно соперничать с ним в красоте и это невольно будило комплексы.
Впрочем, сильно порефлексировать я не успела. Князь нас уже ждал, и мне пришлось очень подробно рассказать все, что произошло с момента, как Кирюша схватил меня у озера. Умолчала я только про кристалл-аккумулятор. Все же это подарок мне, мало ли, может, это какая-то страшная редкость и драконов начнут уничтожать ради них. Нет уж. Если Гром сочтет нужным — сам расскажет, а я их подставлять не стану, и так натерпелись.
— Да-а, леди. Ну и натворили вы дел, — резюмировал Кирин. — Вы и недели не пробыли в Лилирейе, а такие метаморфозы с одной из наших рас. Я даже и не знаю что делать. То ли наказать вас за вмешательство в миропорядок и равновесие, то ли наградить за то, что вы возродили к жизни древнюю могущественную расу.
— Да я не специально, — я виновато вздохнула. — Испугалась сильно, я ведь драконов раньше только на картинках видела. А тут живые, курлыкают и непонятно чего от них ожидать. То ли сожрут живьем, то ли зажарят сначала, то ли оставят навсегда в качестве игрушки.
— Это я понимаю. Но остальным-то драконам зачем жизнь поменяли?
— Ага… А вы бы решились возражать Кире? Видели, какая у нее морда? А зубы в ней какие? А я, между прочим, у нее в пещере сидела. А потом оказалось, что они миролюбивые и незлобные. Только с виду страшные. Ну и жалко их стало, — я опустила взгляд.
— Ну и что прикажете мне делать с вами? С ними-то теперь будем контакты налаживать. А вот как мне с вами поступить? Это ведь было прямое вмешательство в жизнь чужого вам мира.
— Ну… А давайте считать, что я хорошо сделала? — я неловко переступила с ноги на ногу, чувствуя себя нашкодившим ребенком. — Ведь драконы не окончательно разум потеряли, просто вырождаться начали. И они добрые, и не нападают никогда на разумных, у них это табу. Просто Кирюша непослушный ребенок, но и то — вреда мне не причинил, просто просил поиграть с ним, — я быстро глянула на князя и снова опустила ресницы.
Он промолчал, и я снова принялась оправдываться:
— Давайте сделаем вид, что я — добрая фея, а? Пришла и спасла драконью расу? — смотреть ни на кого из лиреллов я так и не решалась.
И опять тишина в ответ, только чей-то сдавленный смешок. Я быстро подняла голову, но так и не поняла, кто рассмеялся.
— То есть, наградить вас? — ровно спросил князь.
— Ну, не обязательно… Хотя, вы же мне баронство даровали? — пришла мне в голову мысль. — Значит, я уже не совсем чужая вам фея. А, можно сказать, своя… Можно оформить что-то типа грамоты, что мол, спасибо за драконов… Нет? — я снова переступила. — Это, чтобы никто не думал, что все произошло без вашего ведома.
