Какое-то время в зеркале не отражалось ничего, кроме маленькой Вики и огоньков свечей, а потом, по зеркальной поверхности словно рябь прошла, и появилась картинка.
На поляне среди леса стояло двое молодых мужчин, даже, скорее, парней, с распущенными очень светлыми волосами, одетых в длинные плащи. Один из них, невероятно красивый, с огромными, чуть раскосыми глазами, держал под уздцы двух лошадей, с притороченными к седлам сумками и луками, а второй, стоял спиной и, приложив руку к глазам козырьком, куда-то смотрел.
Тот, что держал лошадей, что-то сказал, — звука зеркало не передавало, — и второй парень, повернувшись, что-то ответил, затем развязал завязки плаща, снял его и перебросил через седло. И я нынешняя, и Вика-девочка, застыли, вглядываясь в изображение.
Тот, что снял плащ, был одет в черные брюки, высокие сапоги, а поверх белой рубашки черный кожаный колет. На поясе меч и кинжал. Этот парень тоже ослепительно красивый, но в отличие от первого, с более мягкими чертами лица, да и глаза у него были другой формы. Большие, с длинными ресницами, — это было видно даже через зеркало, — но не раскосые.
— Бабуся, — прошептала девочка, — тут кино показывают про мушкетеров. Или нет, плащи же на них без крестов, значит, про Ивана-царевича. Только который из них мой? Их тут двое. И какие-то эти актеры взрослые совсем. Мой жених же станет совсем старенький, пока я вырасту.
Тот мужчина, что снял плащ, словно услышал ее голос и, резко обернувшись, стал шарить вокруг взглядом. Что-то сказал своему спутнику, на что тот рассмеялся и тряхнул головой. И мы с Викой из детства во все глаза уставились на его уши.
— Эльф! Точно, как в сказке! — прошептала девочка.
Тот парень, который не эльф, снова встрепенулся, словно услышал детский голос. А потом поднял взгляд так, что появилось ощущение, словно он смотрит в глаза нам обеим. По крайней мере именно так казалось мне нынешней, и то же самое почувствовала я из детства, потому что вздрогнула и немного подалась назад.
Парень, глядящий из зеркала, открыл рот и что-то сказал, после чего улыбнулся. Его спутник-эльф недоуменно огляделся и что-то спросил, но первый просто отмахнулся.
— Дядя, ты актер, да? Играешь Ивана-царевича, да? — девочка Вика робко улыбнулась, глядя в глаза собеседнику.
Он же, чуть наклонив голову вбок, пытался прислушаться, после чего пожал плечами и поднес одну руку к уху, показывая, что не слышит. Я нынешняя улыбнулась этой пантомиме.
— Я, — ткнула пальчиком себя в грудь девочка, — твоя, — ее палец ткнул в мужчину, — суженая! Понимаешь? — И малышка сделала движение руками, словно надевает на безымянный палец правой руки кольцо.
Ее зазеркальный собеседник, если можно это так назвать, удивленно приподнял брови, потом поднял свою правую руку и оглядел пальцы. После чего смущенно пожал плечами, разводя руки в стороны.
— Фу, какой непонятливый, — девочка нахмурилась, задумавшись. — Ты, — ее пальчик ткнул в парня, — мой, — пальчик переместился на нее, — мой суженый. — И она двумя ручками сложила силуэт сердечка из указательных и больших пальцев, показала его мужчине и улыбнулась, не разжимая губ.
Ну да, у меня тогда начали выпадать молочные зубы, и улыбка была та еще. Я тоже улыбнулась, стоя на мосту.
Мужчина-актер рассмеялся, но не насмешливо, а скорее изумленно. Его губы приоткрылись, словно он снова что-то говорит, и вопросительно глянул, ожидая ответа.
— А я тебя не слышу, дядя. Ой, то есть Иван-царевич. — Вика тоже пожала плечами и развела руками.
Тогда ее собеседник из зеркала приложил правую руку к сердцу и поклонился. А выпрямившись и продолжая улыбаться, он что-то снова сказал, после чего протянул правую руку ладонью вверх, словно предлагая опереться на нее. После чего снова прижал руку к сердцу.
— Бабусь, а чего кино без звука? — Девочка повернулась в сторону невидимой прабабушки. — Мне дядя-суженый что-то говорит, а я ничего не слышу.
Но в это мгновение, когда она отвернулась от зеркала, по нему снова прошла рябь и изображение мужчин исчезло. А в зеркале снова отразилась лишь сидящая перед ним пятилетняя девчонка с беззубой улыбкой и смешной челкой, да пламя двух свечей.
А еще через секунду все исчезло, и вновь передо мной был просто радужный мост.
— Так вот ты какой, Ив из Лилирейи. Действительно очень красивый! — произнесла я вслух и сделала следующий шаг по мосту.
Много чего увидела я, идя по радужном мосту. То я сижу за партой и, высунув кончик языка, что-то старательно пишу в тетрадке. А вот — отвечаю у доски и пишу мелом примеры по алгебре. Вот выпускной, и я уже совсем взрослая, в красивом длинном платье и с вечерней прической, весело смеюсь с одноклассниками. Институт, лекции, экзамены. Первые свидания с Лешкой, тогда еще студентом. Моя первая работа и я за компьютером ввожу в него какие-то документы.
Отрывки из прошлого пролетали перед глазами, сменяя друг друга.
Первая ночь в доме на перекрестке. Первая встреча с Тимаром, а затем с Филей. Знакомство с лиреллами и я, стоя на крыльце, скривившись в недовольной гримасе, осматриваю Эрилива. И снова он, но уже в нашу ночь свидания в оранжерее, и я совершенно ошалевшая и растерянная, и он такой счастливый.
Радужный мост закончился, и я ступила на дорожку, усыпанную желтым песком.
— Ну что, Виктория? — раздался голос Улиаллы, выводящий меня из транса. — Ты познала себя. Так каково будет твое решение? Ты переселяешься сюда, в наш заповедный мир, или…?
— Или! — Я улыбнулась фее, перевела взгляд на Филю и Марса, замерших в ожидании моего ответа.
— И? — Фея встала, внимательно глядя на меня.
— Мой дом там. Там меня любят и ждут. Там я нужна, а они нужны мне.
— Умничка! — Она улыбнулась. — И у тебя очень красивые крылья.
— Что?! — Я повернула голову и растерянно уставилась на крыло за правым плечом. Повернула голову в другую сторону и взглянула на второе.
По форме мои крылья были как у бабочек, только полупрозрачные и переливающиеся как радуга.
— Обалдеть! — у меня подогнулись ноги, и я плюхнулась на песок. — А как же я теперь с ними туда… На Землю?
— Спрячешь. — Улиалла приблизилась ко мне и протянула руку, помогая встать. — Это легко. Просто пожелай, чтобы они скрылись, но не сейчас.
— А когда-а-ау? — отмер Филя и, осторожно приблизившись, обошел меня по кругу. — Ну ты, Вика, даешь! — фыркнул он. — Вот теперь я верю, что ты — фея.
— А вот сейчас она сделает себе волшебную палочку, и сможет их спрятать. Итак, Виктория, — снова посмотрела на меня фея солнечного света. — Закрой глаза и представь, что в руке появилась твоя волшебная палочка.
Когда я вновь открыла глаза, в моей руке была зажата короткая, длиной с карандаш, хрустальная указка. Иначе и не назовешь этот предмет. Совершенно такая обычная, какой учителя указывают в учебниках на нужный кусок текста. Единственные отличия — что не пластмассовая, а хрустальная или бриллиантовая, сверкающая гранями на солнце, а на самом кончике круглая жемчужина.
