– Давайте показывайте ему все козыри, перед тем как он
пойдет, чтобы он точно знал, что чем крыть, – съязвил сержант Голкомб.
– Я думаю, что это единственный этичный подход к делу,
господин сержант, – холодно заявил Рунцифер. – Ваши методы закончились спором,
в результате которого мы не получили никакой дополнительной информации, и для
меня лично он был очень неприятен.
– Идиот, – пробормотал Голкомб себе под нос.
– Итак, вы говорили?.. – обратился Мейсон к заместителю
окружного прокурора.
– Так, на чем я остановился? – нахмурился Рунцифер. – О, да,
на том, как Андерс вернулся в город. Он сказал, что пролистал телефонный
справочник, чтобы выяснить, есть ли у вас домашний телефон. Он увидел, что
против названия вашей конторы значатся два номера: для звонков днем и для
звонков после официального времени закрытия. Он позвонил по второму номеру.
Ответила ваша секретарша, мисс Стрит. Он попытался объяснить ей, что произошло,
а она велела ему вместе с мисс Фарр немедленно ехать к ней на квартиру.
Рунцифер скрестил пальцы рук и уставился на них. Очевидно,
его больше волновало, не упустил ли он в своем рассказе какой-нибудь важной
детали, чем реакция Мейсона.
Сержант Голкомб продолжал стоять и гневно смотрел на
заместителя окружного прокурора. Наверняка ему страшно хотелось взять дело в
свои руки. Его сдерживал только приказ действовать под руководством Рунцифера.
– И вот теперь мы подошли к той части показаний Андерса, в
которую мне трудно поверить, – продолжал Рунцифер спокойным тоном. – Я просто
не могу объяснить ваши действия, мистер Мейсон. Однако я для начала перескажу
то, что утверждает Андерс. Мисс Стрит позвонила вам, и вы приехали к ней на
квартиру. Вы посоветовали мистеру Андерсу и мисс Фарр воздержаться от сообщения
властям о происшедшем, и вы сами отправились вместе с мисс Фарр в гавань, где у
причала стояла яхта, чтобы попытаться каким-то образом не впутывать мисс Фарр в
дело. Андерс клянется, что «Пеннвент» стояла у причала, когда он уезжал из
яхт-клуба. Насколько нам известно, яхту в дальнейшем обнаружили недалеко от
Сан-Диего, движущуюся по курсу к берегам Мексики, скорее всего, в Энсенаду.
Труп Пенна Вентворта нашли полностью одетым. Тем не менее Андерс утверждает,
что мисс Фарр настаивала на том, что во время борьбы с ней на нем было только
нижнее белье. Итак, мистер Мейсон… Ой, да, я забыл еще об одном факте.
Полицейские, естественно, захотели проверить рассказ Андерса. Они отправились
туда, где, по утверждению Андерса, он выбросил револьвер. Он поехал вместе с
ними и точно указал место. Вы помните, мистер Мейсон, что вчера ночью была
гроза. Полицейские с удивлением обнаружили, что кто-то очень тщательно обыскал
участок, где Андерс выбросил револьвер. Следы были отчетливо видны на мягком
грунте и практически покрывали все поле. Полицейские сделали гипсовые слепки со
следов. Ваши ботинки оставляют абсолютно идентичные отпечатки. Из всего этого
можно сделать единственный логический вывод: вы, мистер Мейсон, поехали в
яхт-клуб, вы, мисс Фарр и, возможно, ваша секретарша мисс Стрит поднялись на
борт «Пеннвента», обнаружили труп Пенна Вентворта и попытались предпринять
шаги, чтобы не впутывать мисс Фарр в это дело или по крайней мере защитить ее
доброе имя, если оно все-таки будет впутано. Вы одели труп Вентворта, завели
мотор, вывели яхту из гавани, поставили на автопилот, определив курс на
Энсенаду, а потом покинули яхту.
– Очень интересно, – сухо заметил Мейсон. – А каким образом
мы покинули яхту?
– Возможно, рядом шла вторая лодка.
– А затем?
– Затем вы вернулись, чтобы найти револьвер, нашли и взяли
его.
– Вы основываете ваши заключения на рассказе Андерса?
– На его признании.
– В чем он признался?
– В том, что вооруженным находился на борту яхты совсем не с
благими намерениями.
– Это нельзя считать преступлением, – заметил Мейсон. – Что
он сделал?
– Как он утверждает, ничего.
– А против меня у вас есть только то, что в соответствии с
заявлением Андерса я отправился в яхт-клуб вместе с мисс Фарр, а он
предположил, что я сделал то-то и то-то, не так ли?
– Его предположения вполне разумны.
– Мне очень жаль, но я ничем вам помочь не могу. Я не
поднимался на борт «Пеннвента». Я не одевал никаких трупов. Я не имею к этому
абсолютно никакого отношения. Я не знаю, кто сделал все то, что вы описали.
– Вы знаете, мистер Мейсон, что труп Пенна Вентворта
находился на борту яхты?
– Нет.
– Нет? Но Андерс утверждает, что мисс Фарр сообщила вам об
этом.
– Мои разговоры с моей клиенткой – конфиденциальны, –
ответил Мейсон. – Я не имею права повторять сделанные ею мне заявления и
советы, которые я дал ей. Поэтому этот вопрос снимается. Вы не имеете права
спрашивать меня о разговорах с клиентами – как здесь, в моем кабинете, так и
перед Большим Жюри и в зале суда.
– В общем и целом вы правы, – согласился Рунцифер. – Однако
существуют исключения, касающиеся конфиденциальных сообщений, сделанных
адвокату.
– Да, но я буду руководствоваться основными положениями
закона, – заявил Мейсон. – Вы, конечно, можете руководствоваться исключениями.
Я утверждаю, что вы не имеете права задавать мне вопросы касательно советов,
которые я даю своим клиентам. Теперь об остальном. Андерс утверждает, что я
отправился в яхт-клуб, и думает, что я там производил определенные действия?
– Его выводы очень логичны, – настаивал Рунцифер.
– Простите, но я с вами не согласен, – возразил Мейсон.
– Вы можете предоставить какие-то объяснения?
– Нет.
– Тогда я по-другому сформулирую вопрос. Мистер Мейсон, что
из заявления Андерса кажется вам нелогичным?
– Представлять аргументы по этому вопросу я буду только
перед присяжными.
– Но послушайте, мистер Мейсон, вы ходили по тому полю и
искали револьвер!
– Ну и что из того?
– У вас не было на это права. Вам следовало сообщить в
полицию об имеющем место преступлении.
– А откуда я знал, что совершено преступление?
– Вам сказали о том, что был произведен выстрел.
– Разрешите мне задать вам вопрос, мистер Рунцифер. Почему
вы отправились искать этот револьвер?
– Мы хотели проверить рассказ Андерса.
– Другими словами, вы не были полностью уверены в его
правдивости?
– Ну, он звучал несколько необычно. Мы понимали, что не
исключено, что Андерс что-то скрывает.
