– Ясно. Предположим, я тоже решил, что его рассказ следует
поставить под сомнение, и попытался найти подтверждение его слов?
– Револьвер – вот полное подтверждение.
– Какой револьвер?
– Который был там.
– Почему вы так уверены, что на поле был револьвер? – не
отступал адвокат.
– Мистер Мейсон, я пришел сюда совсем не за тем, чтобы
спорить с вами, – несколько раздраженно сказал Рунцифер. – Вы прекрасно знаете,
что револьвер там был.
– Вы искали револьвер сегодня утром?
– Да.
– Почему?
– Мы хотели проверить заявление Андерса, как я вам уже
говорил.
– Другими словами, вы отправились туда, потому что не были
уверены, что револьвер там. У меня, несомненно, должна иметься такая же
привилегия.
– Я не считаю ваш ответ справедливым, мистер Мейсон. Поиск
револьвера – долг полицейских. Они должны были найти его и сохранить как одну
из улик.
– До сих пор вы говорили только об Андерсе. Почему бы вам не
пересказать мне версию Мэй Фарр, моей клиентки?
– К сожалению, мисс Фарр отказывается делать какие-либо
заявления. Я считаю, что это противоречит ее интересам, – сказал Рунцифер.
– Вы сообщили ей о заявлении Андерса?
– Естественно, мы…
– Ради бога, – взорвался сержант Голкомб. – Мы пришли сюда,
чтобы получить информацию, а не для того, чтобы подать все Мейсону на блюдечке
с золотой каемочкой.
– Замолчите, сержант, – приказал Рунцифер.
Сержант Голкомб в негодовании сделал два шага по направлению
к выходу, затем взял себя в руки и остался на месте. Его лицо побагровело,
глаза горели гневом.
– Мне кажется, что своим отношением, мистер Мейсон, вы не
выказываете желания сотрудничать, – заметил Рунцифер. – Я был с вами честен и
откровенен. Вы – адвокат, и я не хочу арестовывать вас, не дав вам шанс объясниться.
– Я ценю вашу искренность и ваши мотивы, мистер Рунцифер, –
ответил Мейсон. – Вы действуете по приказу. Вы не определяете политики окружной
прокуратуры. Вы пришли сюда, получив инструкции. Их дали вам с конкретной
целью. Ваша контора не так внимательна к людям, как вы. Если бы у вашего
руководства имелись хоть какие-то основания для моего ареста, это давно было бы
уже сделано. Однако подобное невозможно. Единственное, что знает Андерс, – это
то, что я предложил Мэй Фарр поехать в гавань, где у причала стоят яхты. У меня
было на это право, я должен был проверить ее рассказ. Естественно, вы не можете
возражать против подобной интерпретации событий. А что касается этих небылиц об
одевании трупов и вывода яхты в море – ваша контора действует на основании
только абсурдных и смехотворных догадок человека, который рассказывает
любопытные вещи, причем человека, следившего за яхтой Вентворта с револьвером в
кармане. Его девушка, как он заявляет, поднялась на борт, он услышал звуки
борьбы, бросился на яхту и свалился с трапа. Как раз в тот момент, когда его
уши находились под водой, а вид яхты скрывали воды Тихого океана, какой-то
услужливый гражданин поднялся на борт, выстрелил в Вентворта и исчез. Андерс
выбрался на берег, поднялся на яхту и обнаружил, что любимая им девушка
поправляет одежду. Слабоват рассказ, господа. Что-то он плохо пахнет. Если вы
думаете, что присяжные поверят подобному, вы просто сошли с ума. Версия
смехотворна, поэтому ни окружная прокуратура, ни полиция не готовы предъявить
мне обвинение как соучастнику после события преступления, но у окружного
прокурора и полиции достаточно информации, чтобы послать сюда вас с Голкомбом с
целью получить у меня заявление, надеясь, что я, не исключено, сделаю
какую-нибудь глупость и представлю дополнительные доказательства.
– Ваши ботинки – подтверждение нашей версии
доказательствами, – вставил Голкомб. – Этой улики достаточно.
– Единственное, что вы можете доказать при помощи ботинок, –
спокойно ответил адвокат, – это то, что я ходил по полю.
– Вы нашли револьвер, – настаивал Рунцифер, – и спрятали
его.
– Где я его спрятал?
– Мы не знаем.
– В таком случае вам следует поискать дополнительные
доказательства перед тем, как обвинять меня в чем-либо, – заметил Мейсон.
Рунцифер несколько секунд задумчиво смотрел на Мейсона,
затем еще раз перевел взгляд на свои скрещенные пальцы. В конце концов он
поднял глаза на сержанта Голкомба.
– У вас есть вопросы, сержант?
– Вопросы? – с отвращением переспросил Голкомб. – Вы ему
рассказали все, что знаете, а он не открыл вам ничего из того, что известно
ему. Вопросы, черт побери!
– Мне очень не нравится ваше отношение, господин сержант. Вы
проявляете непокорность, вместо того чтобы оказывать помощь, – заявил Рунцифер.
Сержант Голкомб пробурчал себе под нос что-то
нечленораздельное.
– Пойдемте, – сказал он.
Рунцифер поднялся с кресла.
Сержант Голкомб злобно кинул ботинки обратно в мешок и
направился к выходу.
Рунцифер последовал за ним, поклонился Мейсону и очень четко
произнес:
– Будьте здоровы, мистер Мейсон.
У Мейсона в глазах играл веселый огонек.
– До свидания, мистер Рунцифер, – ответил он.
Глава 8
Мейсон нажал на кнопку, вызывая Деллу Стрит. Когда
секретарша вошла к нему в кабинет, он обратился к ней:
– Делла, приготовь, пожалуйста, «хабеас корпус»
[1]
для Мэй
Фарр на бланках нашей конторы. Я заставлю их или предъявить официальное
объявление, или выпустить ее на свободу.
Она взглянула на суровые черты лица адвоката заботливым
взглядом.
– Ну как? – поинтересовалась она.
Мейсон пожал плечами.
– Что они сделали?
– Практически ничего. Могло быть значительно хуже. Очевидно,
Голкомбу было строго приказано действовать лишь под началом окружной
прокуратуры.
– И что они придумали?
– Выбрали неудачный подход, но Рунцифер – истинный
джентльмен. Не думаю, что у него большой опыт работы в суде. Он следил за тем,
чтобы не упустить ни единой детали, по которой они хотели меня допросить.
– Как вел себя Голкомб?
– Пытался применить силу, понял, что это у него не пройдет,
и загрустил.
