– Звонил Пол Дрейк, – сообщила Делла Стрит. – Он раздобыл
какую-то важную информацию и хотел прийти, как только на горизонте все
успокоится.
– Передай ему, что уже все спокойно. Подготовь, пожалуйста,
«хабеас корпус», как я тебя просил, и контролируй ситуацию в приемной: я сейчас
не хочу видеть никого из клиентов и заниматься рутинными вопросами.
– Оформить, как в том деле Смита? – уточнила Делла Стрит.
– Да. Найди его папку. Все точно по той же форме. Дай
задание машинисткам. Мне этот «хабеас корпус» нужен немедленно.
Делла Стрит кивнула и, всем своим видом показывая
компетентность, вышла в приемную. Через несколько минут в боковую дверь,
открывающуюся прямо в коридор, послышался кодовый стук Дрейка, и адвокат
впустил его в кабинет.
– Как все прошло, Перри?
– Не так плохо, – ответил Мейсон.
– Что они хотели?
– Человеку из прокуратуры требовались факты, а Голкомбу – я.
– Ну, у сержанта ничего не вышло, не так ли?
– Пока нет. Какие новости?
– Масса всего. Вот свежая газета.
– Что пишут?
– Обычная брехня и пустые слова о том, что наша доблестная
полиция, проявив соответствующие качества, смогла разыскать Андерса в
отдаленном северном городке, куда ему удалось бежать. Он сделал частичное
признание, в результате которого полиция расследует действия одного из
известнейших адвокатов по уголовным делам нашего города и ищет револьвер,
которым был убит Пенн Вентворт. Андерс признал, что он имел при себе оружие,
которое выбросил. Полиция бросилась на поиски револьвера, но обнаружила, что
практически каждый дюйм указанного Андерсом участка был тщательно осмотрен
мужчиной, начавшим поиски сразу же после того, как вчера ночью пошел дождь.
– Что это там за фотография?
– Сержант Голкомб держит пару ботинок и показывает, как они
совпадают с гипсовыми слепками, снятыми со следов, оставленных на мягком
грунте.
– Где он взял эти ботинки, что он говорит? – поинтересовался
Мейсон.
– Ничего не говорит. В газете утверждают, что полиция пока
еще работает над этим аспектом и не готова предоставить информацию, потому что
сенсационные заключения, к которым они неизбежно придут, когда у них в руках
окажутся все доказательства… Это твои ботинки, Перри?
– Да.
– Выглядит отвратительно, не так ли?
Мейсон отмахнулся от вопроса.
– Давай оставим похоронные темы, – сказал адвокат. –
Выкладывай факты. Что на второй фотографии?
– Поле, где, как считает полиция, ты нашел револьвер.
– Дай-ка мне посмотреть.
Мейсон взял в руки газету и начал внимательно изучать
репродукцию фотографии, показывающей поле, идущее вдоль автострады.
– Линия столбов высокого напряжения в правой части, –
задумчиво произнес Мейсон, – забор из колючей проволоки, бетонные ирригационные
трубы – в общем-то, немного возможностей, Пол, чтобы спрятать револьвер.
Чуть-чуть травы и сорняки. Почему эта земля не культивируется, если проводится
ирригация?
– По ней идет какой-то судебный процесс, – сообщил детектив.
– Какие еще новости, Пол?
– Полно всего – о вкусах и привычках Вентворта.
– Яхта – его хобби?
– Яхты, женщины, нумизматика, – ответил Дрейк.
– Коллекционировал монеты? – удивился Мейсон.
– Да. Монеты, яхты, лошади, вино и женщины составляли жизнь
Вентворта.
– Как он зарабатывал себе на хлеб?
Дрейк улыбнулся и продолжил отчет:
– Это, похоже, у полиции окажется больной мозолью. Очевидно,
он был букмекером. Работал вместе с партнером – неким Марли, Фрэнком Марли.
– Слышал о нем. Мне кажется, его арестовывали не так давно?
– Два или три раза, – кивнул Дрейк.
– Ему предъявили официальное обвинение?
– Предъявить-то предъявили, но дело отложили, переждали,
попытались продолжить и в конце концов обвинение отклонили.
– Откупился?
– Я молчу. Может, ты в состоянии читать мои мысли.
– В состоянии, – улыбнулся Мейсон. – И что сейчас с этим
Марли? Мы его можем втянуть?
– Думаю, да, – кивнул Дрейк. – Кстати, у него тоже имеется
яхта. Быстроходное суденышко, сильные моторы, двойные винты, отделка из
красного дерева. В открытый океан, конечно, не выйдешь, но прекрасно подходит
для прогулок в Каталину и обратно.
– Что он делал вчера вечером?
– Лежал в больнице. Ему на сегодняшнее утро была назначена
операция – ничего серьезного. У него несколько раз случались приступы
аппендицита, и врач посоветовал ему его удалить, когда он сможет оставить дела
на несколько дней. Он вчера во второй половине дня лег в больницу.
– Его оперировали?
– Нет. Там не было ничего срочного. Когда он услышал о
смерти Вентворта, он отказался от операции, заявив, что сейчас не имеет права
на несколько дней выключаться из дел. Придется решать массу вопросов.
– Но все это, не исключено, окажется туфтой, –
прокомментировал Мейсон. – История с больницей могла быть придумана для отвода
глаз.
– Знаю, – кивнул Дрейк. – Однако я попытался все проверить.
Ему предоставлялась отдельная палата. После операции на дежурство должна была
заступить личная сиделка, но вчера он лежал на общих условиях. Ему было
предписано снотворное.
– Он его принял?
– Да. Его дала ему сестра.
– Это означает, что он оставался в палате?
– Да. Думаю, да, – сказал Дрейк. – К тому же дежурная по
этажу три или четыре раза заглядывала в палату в течение ночи.
– Где-то отмечено время, когда она к нему заглядывала?
– Нет, но сестра утверждает, что один раз заходила до
полуночи, несколько раз после полуночи и один раз под утро. Личная сиделка
заступила в восемь утра. Операция планировалась на десять.
– Ему о смерти Вентворта сообщили врачи?
– Они не собирались, но он потребовал переговорить по
телефону с Вентвортом перед тем, как ему сделают наркоз. Он заявил, что должен
дать партнеру несколько указаний и кое-что уточнить. Они пытались скрыть от
него, но не смогли.
– А как насчет жены Вентворта? – спросил Мейсон.
– Находилась в Сан-Диего. Вроде бы у нее с Вентвортом была
назначена встреча на сегодняшнее утро.
