– Простите меня за осторожность, – сказала она, – но в наши
дни читаешь столько сообщений о том, как мужчины проникают в квартиры женщин,
ударяют их чем-нибудь по голове, душат, насилуют и все в таком роде. Я просто
не хотела бы рисковать.
– Я похож на одного из таких?
– Не знаю. Я понятия не имею, как они выглядят.
Мейсон расхохотался. Хейлз Тумс слегка улыбнулась.
– Давайте вернемся к моим вопросам, – сказал адвокат.
– О яхтах?
– Да.
– И что с яхтами?
– Когда вы в последний раз видели «Атину» Фрэнка Марли?
– Мистер Мейсон, – улыбнулась она, – я бы хотела вернуться к
моему вопросу.
– Который вы имеете в виду?
– Что я буду с этого иметь?
– То, что я и сказал вам вначале, – ничего.
– Тогда зачем мне отвечать?
– Давайте попробуем другой подход, – предложил Мейсон с
огоньком в глазах. – А почему бы вам не ответить?
– Благотворительность может начинаться в собственном доме,
но заканчивается она в работном.
– Хорошо, я выложу свои карты на стол, – заявил Мейсон.
– Начинайте с тузов, пожалуйста.
– Я адвокат. Я представляю Мэй Фарр в связи с…
– О, вы – Перри Мейсон?
Он кивнул.
– Почему вы сразу об этом не сказали?
– Не думал, что это поможет.
Она посмотрела на него, сдвинув брови, слегка наклонив
голову в сторону.
– Итак, вы – Перри Мейсон.
Адвокат молчал.
– И заинтересованы в информации, которая, как вы думаете, у
меня имеется. Из-за нее у меня могут возникнуть проблемы?
– Не знаю.
– Послушайте, у меня нет ни малейшего желания оказаться в
кресле для дачи свидетельских показаний.
– В настоящий момент вы находитесь не в свидетельском
кресле.
– Нет, но благодаря вам я могу там оказаться.
– С другой стороны, может, и не окажетесь.
– Вы обещаете мне это?
– Нет.
Она погладила колено кончиками пальцев, ее глаза смотрели
вдаль. Она явно прокручивала в голове все возможные варианты последствий.
Внезапно она резко остановила взгляд на лице адвоката и заявила:
– Ладно, рискну. Я люблю риск.
Мейсон поудобнее устроился в кресле и специально отвел глаза
от лица Хейлз Тумс, чтобы она могла спокойно говорить, не чувствуя их на себе.
– Я не могу появляться в месте дачи свидетельских показаний,
потому что умный адвокат сделает из меня жалкое зрелище. Я всегда любила спорт
– теннис, катание на лошадях, лыжи. Больше всего я люблю яхты. Вы слыхали о
золотоискательницах, мистер Мейсон? Меня, наверное, можно назвать
яхтоискательницей. Как только я узнаю, что планируется круиз в Каталину, я
встречаюсь со всеми яхтсменами, с которыми только могу. Когда у меня просят
телефонный номер, я его даю. Это все, что я им даю, – телефонный номер, мое
общество и много смеха. Очень часто яхтсмены хотят, чтобы компанию им
составляла девушка – очень спортивная, знает, как управлять яхтой, готова
выполнять часть работы и умеет повеселиться. Наверное, я могла бы использовать
то же количество умственных усилий в какой-нибудь коммерческой деятельности и
зарабатывать хорошие деньги. Я усердно тружусь, выдумывая всякие остроты, игры,
розыгрыши. Я размышляю, как можно много выпить и не напиться. Если вы не
знаете, что нужно делать, советую съесть побольше сливочного масла перед
началом пьянки.
– У меня тоже есть отличный рецепт, – сообщил Мейсон.
– Правда?
– Правда.
– Не будьте жмотом, поделитесь со мной. Пока масло – это
лучшее, что мне известно.
– Мой рецепт значительно проще. Я практически не пью после
начала пьянки.
– О! – с разочарованием в голосе воскликнула она. – Я-то
думала, что вы на самом деле мне что-нибудь посоветуете.
– Пожалуйста, не отвлекайтесь, – попросил Мейсон.
– Больше не буду. Слушайте факты, мистер Мейсон. Я
понравилась Пенну Вентворту. Он всем занимался исключительно с корыстными
целями. Если Пенн слышал «нет», он начинал бороться, когда он боролся, он терял
контроль над собой. Я терпеть не могу, когда мне указывают, что мне делать. У
меня прекрасное зрение, я отлично оцениваю расстояние, делаю все вовремя.
Только вчера я выиграла теннисный турнир. Когда Пенн разошелся, я его
предупредила. Предупреждение не сработало – вообще никакой реакции не
последовало. Он уже миновал критическую точку. Тогда я сняла туфлю, согнула
ногу и приготовилась ждать благоприятной возможности. Она представилась.
– В цель попали? – поинтересовался Мейсон.
– Разумеется.
– Что случилось с Вентвортом?
– Вначале я думала, что убила его. Я полила ему лицо водой,
терла ему грудь и ребра, с ложечки подавала коньяк. Он пришел в себя примерно
через час и еще с полчаса вел себя как в стельку пьяный.
– А затем? Он согласился на второй раунд или ушел с ринга
после гонга?
– С ринга он ушел, – улыбнулась она, – но это послужило
началом отличной дружбы. Получилось так, что меня стала волновать его судьба, а
он меня уважал. Это была дружба, редко встречающаяся между мужчиной и женщиной,
– просто товарищи, идеально подходящие друг другу. Он узнал, что я обожаю яхты,
и ему нравилось мое общество. Иногда он путешествовал без компании, бывало, ему
не хотелось, чтобы кто-то его беспокоил или надоедал разговорами. Он никогда не
любил яхты как яхты, а использовал их как средство получения удовольствия –
поехать в круиз, устроить вечеринку и все в таком роде. Именно поэтому
«Пеннвент» так напичкан всякими приспособлениями. Вы просто не поверите тому,
что я сейчас скажу. Однако это правда. Когда на Вентворта нападала хандра, он
любил отправляться в круиз. Управление яхтой он оставлял на меня. Я готовила.
Иногда за все время плавания мы не говорили друг другу ни слова, только
обменивались скупыми фразами о том, что будем есть, и об управлении яхтой. Меня
это полностью устраивало. Я люблю выходить в открытое море, держа руки на
штурвале. Я получаю от этого удовольствие, чувствую силу. Я знаю, что океан
жесток и безжалостен. Я знаю, что он не терпит ошибок. Я люблю играть в такую
игру.
С минуту она помедлила, изучая лицо Мейсона, очевидно
ожидая, что последует какой-то комментарий. Адвокат молчал.
– Естественно, я познакомилась с Фрэнком Марли, – продолжала
Хейлз Тумс. – Он отличался от Пенна. Фрэнк ко мне никогда не приставал. Если он
и решится когда-либо, то только в том случае, если у него будут все козыри и
все тузы. Он ждет, наблюдает, размышляет, разрабатывает какие-то схемы, и из
того, что он говорит, вы никогда не поймете, что он думает на самом деле. Пенн
был славный парень, но девушке нельзя было находиться рядом с ним и пяти минут,
чтобы он не попытался с ней заигрывать. Он пробовал один подход, если ничего не
получалось, заходил с другой стороны, а потом начинал применять силу. Но с
Пенном ты всегда знала его позицию. Он никогда не лицемерил. Любая девушка,
соглашавшаяся провести время с Пенном, понимала, что он… ну, опасен. Но после
того, как первый раунд пройден, из него получался отличный друг. В нем было
много положительного: умен и честен, обладал чувством юмора, мог составить
прекрасную компанию, если не хандрил. Когда же он хандрил, он хотел, чтобы его
оставили в покое, и оставлял в покое тебя. Фрэнк Марли – полная
противоположность. Я много времени проводила с Фрэнком. Я неоднократно
управляла его яхтой. Он обычно все время сидел или стоял где-то поблизости,
курил сигареты и наблюдал за мной полуприкрытыми глазами сквозь поднимающийся
вверх дым. Он вел себя как истинный джентльмен, не создавал шума, отличался
изысканными манерами – и всегда выжидал удобного момента.
