Она замолчала, с любопытством уставилась в лицо Мейсону, а
потом воскликнула:
– Давайте, смотрите на меня! Я все равно продолжу рассказ.
– Нет, я слушаю, – ответил адвокат. – Я слушаю ушами и
смотрю глазами. Я не могу делать две вещи сразу и полностью сосредоточиться на
каждой из них. Сейчас меня интересует ваш голос.
– А вы не считаете, что о женщине можно сказать гораздо
больше, если вы наблюдаете за ней, когда она говорит, чем слушая то, что она
говорит?
– Не всегда. Я – адвокат и приучил себя слушать. Свидетели
обычно хорошо заучивают свой рассказ, по крайней мере, манеры и жесты
получаются в большей или меньшей степени механически, но репетируют свою речь
они про себя. Я думаю, людям следует развивать искусство разговора с самим
собой. В таком случае они многое бы узнали о своих голосах.
Она рассмеялась и заявила:
– Я почувствовала себя раздетой – вы сидите здесь,
отвернувшись, а ваши уши не пропускают ни слова.
– Я не собирался вызывать подобных ощущений. Вы очень
наблюдательны.
– Вы так думаете?
– Да.
– Спасибо.
– Вернемся к делу. Мы говорили о яхте Фрэнка Марли.
– Я говорила о мужчинах и яхтах, – поправила она его. – Во
второй половине дня мне позвонил Вентворт и сказал, что хочет меня видеть. Я
поехала в гавань и поднялась на борт. Он сообщил, что на следующей день ему
надо быть в Сан-Диего: назначена встреча с женой. Он собирался поставить ей
ультиматум: или она дает ему развод на разумных условиях, или он подаст в суд
на Сида Эверсела за раскол семьи. Он предложил мне поплыть вместе с ним. Мы
возьмем курс на Энсенаду, а он оттуда полетит в Сан-Диего на встречу с женой.
Конечно, я осталась бы на борту «Пеннвента», он не хотел, чтобы жена узнала,
что я его сопровождаю. Меня такой вариант полностью устраивал. Я сказала Пенну,
что мне надо съездить домой за кое-какой одеждой, а потом закупить провизию. Он
дал мне денег и попросил по пути в гавань остановиться в одном из открытых всю
ночь магазинов и купить, что требуется. Как только я приеду обратно, мы
отчаливаем. Я вернулась в гавань. «Пеннвента» у причала не было. Я подумала,
что, возможно, Пенн делает пробный выход. Он меня никогда не обманывал и не
подводил. У нас были не такие отношения. Я точно знала, что он хочет, чтобы я
управляла яхтой. Я осталась ждать в гавани. Потом я решила посмотреть, нет ли
кого на борту яхты Фрэнка Марли, но увидела, что и ее нет у причала. При
обычных условиях я не стала бы ждать так долго, но мне очень хотелось сплавать
в Энсенаду. Я считала, что Пенна могла заставить сняться с якоря только крайняя
необходимость. Я знала, что он оставил бы для меня сообщение, если был бы
вынужден отплыть без меня. Рядом со зданием клуба есть специальная доска
объявлений, вернее, это не доска, а множество маленьких ячеек с названиями яхт.
Я заглянула в ячейку Пенна. Никаких посланий не было. Я вернулась к своей
машине и решила еще подождать.
– Секундочку, – прервал ее Мейсон. – В какое время?
– Понятия не имею. Я помню, что, когда делала покупки,
начинался дождь. Это вам что-нибудь говорит?
Мейсон кивнул.
– Полчаса или три четверти часа после этого шел дождь. Он
пришел с гор. Я сидела в машине и задремала. Я полдня играла в теннис –
участвовала в небольшом любительском турнире. Завоевала медаль за второе место
среди женщин, а та, что выиграла у меня, использовала все грязные уловки,
которые только существуют. Я так расстроилась, что проиграла ей! Наверное, я
сама захандрила. Однако мысли о круизе в Энсенаду успокаивали меня. Я ждала и
дремала. Затем я услышала, что к причалу приближается какая-то яхта. Я
подумала, что это «Пеннвент». Я открыла дверцу и уже собиралась выйти из
машины, когда поняла, что это «Атина» Фрэнка Марли. Я решила, что он должен
знать, где Пенн, но не была уверена, что Марли один. Понимаете, этикет среди
яхтсменов несколько отличается от общепринятого. Вам следует убедиться, один ли
мужчина, а если нет – оставить его в покое, пусть забавляется. На палубе
появилась девушка. По тому, как управляли яхтой, я поняла, что девушка одна.
Она быстро соскочила на берег. Бог мой, я ее хорошенько разглядела.
– Ревность?
– И это тоже. Я решила, что если Фрэнк Марли настолько щедр
в моменты, когда наиболее благодушно настроен, что позволяет девушкам брать его
яхту и одним гулять по морям по волнам – ну, это интересная идея.
– Вы узнали девушку?
– Тогда нет. Позднее я выяснила, что это была Мэй Фарр.
– Как вы это выяснили?
– Видела ее фотографии.
– Кто вам их показал?
– Вот это мы сейчас обсуждать не станем. Разрешения того
лица у меня нет.
– Фрэнк Марли?
– Повторяю: мы не станем это обсуждать.
– Что было дальше?
– Я подождала с полчаса после того, как девушка уехала, а
затем решила, что мне тоже пора возвращаться домой, – сказала Хейлз Тумс. – Я
пришла к выводу, что что-то случилось и Пенну пришлось отчалить, даже не успев
оставить мне послание. Я приехала домой, забралась в горячую ванну, а затем
легла спать.
– Вам хотелось отправиться в круиз в Энсенаду?
– Да.
– Вы планировали быть вдвоем с Вентвортом?
– Я же сказала вам.
– Это не очень здорово выглядит со стороны, – заметил
Мейсон.
– Ну и что? – с вызовом спросила она.
– Вас, похоже, не волнует, кто что о вас подумает.
– Плевать мне на это.
– У вас своя машина?
– Да.
– Вы можете сразу сорваться, чтобы отправиться в круиз?
– К чему вы клоните?
– Возможно, я слишком часто веду перекрестные допросы, –
улыбнулся Мейсон. – У меня в привычку вошли методы подведения свидетеля к
нужному мне аспекту. На самом деле я пытаюсь выяснить, на что вы живете.
– А, это, – улыбнулась она. – Наверное, адвокат поставил бы
меня в неприятное положение перед присяжными, если бы таким образом стал
задавать вопросы, не так ли?
Мейсон кивнул.
– Ну, понимаете… – колебалась она.
– Продолжайте, – подбодрил Мейсон.
– А в свидетельской ложе задают подобные вопросы, мистер
Мейсон?
– Перекрестный допрос ведется примерно так, как я спрашиваю
вас.
– Понятно. Тогда мне и перед присяжными придется говорить о
таких вещах, не так ли?
– Все зависит от вас, – ответил Мейсон.
