– Подкупил свидетельницу? – переспросил Мейсон.
– Да, девушку по имени Хейлз Тумс. Полиция разработала
теорию, что кто-то, кто хотел убрать ее со сцены, дал ей пятьсот долларов,
чтобы она уехала из Соединенных Штатов. Она призналась в этом полицейским,
когда ей вручали повестку в суд.
– Упомянула мое имя?
– Открыто не заявила, – ответил оперативник.
Мейсон развернул газету на письменном столе и прочитал
заголовки:
«Полиция заявляет, что адвокат пойман с поличным. Полиция
утверждает, что известного адвоката поймали, когда он пытался подложить
револьвер».
Мейсон с улыбкой повернулся к Дрейку:
– Похоже, Пол, что мы приобретаем известность.
Детектив приложил вытянутый указательный палец к абзацу в
середине страницы.
– Обрати внимание вот на это.
«Повестки о явке в суд были выданы Большим Жюри. Их вручат
сегодня в течение дня. Полиция настояла, чтобы Большое Жюри провело
расследование деятельности адвоката, лучше известного своими драматичными,
оригинальными методами, чем строгой приверженностью общепринятым правилам.
Ходят слухи, что расследование будет проводиться и в отношении одного
детективного агентства, в основном выполняющего работу по поручению адвоката.
Если не будет предъявлено официальное обвинение, полиция намекает, что они по
крайней мере предпримут шаги, чтобы помешать продлению лицензии указанного агентства».
Мейсон снова улыбнулся Полу Дрейку.
– Как насчет того, чтобы позавтракать, Пол?
– Еще пять минут назад я ухватился бы за эту идею. Теперь
боюсь, что пища в меня не войдет. Боже, Перри, я надеюсь, что ты знаешь, как
разрешить это дело.
– Я считаю, что у нас достаточно фактов, Пол, – ответил
адвокат. – Сейчас надо немного подумать. Я собираюсь в турецкие бани, побреюсь,
позавтракаю. Встретимся на предварительном слушании.
– Что должно там произойти?
– Могу сказать тебе, что думаю о мировом судье. Эмиль
Сканлон справедлив. Он не любит, чтобы исход дела решали газеты. Ввиду того,
что они напечатали подобные обвинения, он предоставит мне все возможности,
чтобы допросить свидетелей.
– А с окружным прокурором он как поступит?
– Предоставит ему такие же возможности.
Дрейк провел пальцами по волосам.
– А я – свидетель, – мрачным тоном заявил детектив. – Вы оба
сядете мне на шею.
Эмиль Сканлон был уникальным мировым судьей. Он ценил
драматизм, обладал чувством юмора и всегда старался любой ценой добиться
справедливости. Его основная жизненная философия заставляла его всей душой
симпатизировать живым и по-научному отключаться от мертвых. Он ответственно
подходил к своим обязанностям и ощущал себя представителем как живых, так и
мертвых.
В молодости Сканлон был профессиональным игроком в бейсбол и
добился определенных успехов. Когда ему слегка перевалило за двадцать, ему
пришлось прервать спортивную карьеру и переехать в Южную Калифорнию из-за
серьезной травмы. При первом же выдвижении своей кандидатуры он был избран
мировым судьей и много лет оставался на этом посту. В штате Калифорния в
больших городах мировые судьи заменили муниципальных. Хотя у Эмиля Сканлона не
было официального юридического образования и он даже не заканчивал колледжа, новые
законы позволяли ему год от года избираться на должность мирового судьи, что
наводило ужас на окружную прокуратуру и нетерпеливых выпускников юридических
факультетов, которые только начинали пробовать себя в роли адвокатов защиты.
Наблюдая за тем, как Мэй Фарр шепотом консультируется с
Перри Мейсоном, Сканлон решил, что она мало походит на хладнокровную убийцу,
которой ее представляет окружная прокуратура. Сканлон был лично знаком с Перри
Мейсоном и неоднократно участвовал в драматичных предварительных слушаниях,
когда Мейсон, используя свой острый ум, неоспоримую логику и нестандартные
методы, спуртовал к победной ленточке с казавшейся безнадежной позиции за
спинами других участников забега.
Ни голос, ни лицо Эмиля Сканлона не отражали намерения,
оформившегося у него в мозгу. Даже если для проведения предварительного
слушания потребуется вся ночь, он все равно проследит, чтобы все стороны
получили по заслугам.
– Я нечестно поступила с вами, – шепотом призналась Мейсону
Мэй Фарр. – Я наврала вам, когда в первый раз пришла к вам в кабинет, да и с
тех пор тоже несколько раз обманывала вас. Когда вы не нашли револьвер Хала
там, где он бросил его через забор, я решила, что он вернулся, сам взял оружие
и отправился на «Пеннвент», чтобы вывести ее в море, а самому попробовать
догрести до берега на небольшом ялике, который Вентворт держал на борту. Я тоже
вернулась в гавань, поднялась на яхту Марли и вышла в море, чтобы подобрать
Хала.
– Вы его нашли? – спросил Мейсон.
– Нет. Я не могла долго оставаться на воде, потому что
считала, что береговую охрану известили об убийстве и они меня ищут.
– Почему вы так решили?
– Надо мной пролетел самолет береговой охраны, сделал три
или четыре круга, а потом отправился куда-то дальше над морем.
– А откуда вы знаете, что это был самолет береговой охраны?
Она подумала с минуту, а потом ответила:
– Я не знаю. Я так предположила. Разве другой летчик мог так
заинтересоваться какой-то яхтой? А потом эта Тумс видела меня, когда я сходила
с яхты Марли. А Марли приглашал специалиста, чтобы снять мои отпечатки пальцев
со штурвала и выключателей. Наверное, я очень глубоко завязла.
Высокий, загорелый и очень неуютно чувствующий себя Хал
Андерс подошел к Мэй Фарр.
– Прости меня, Мэй, – только и сказал он.
Она раздраженно посмотрела на него.
– Окружной прокурор закрыл дело против меня, – сообщил он. –
Я не понимаю, что это означает.
– Это означает, что они сосредоточатся на мне, – ответила
девушка.
– В трубе оказался мой револьвер, – заявил Андерс. – Вначале
они думали, что мистер Мейсон его туда подбросил, но потом проверили номера и
выяснили, что он был продан мне. Они нашли еще какие-то доказательства, я не
знаю точно какие, но они отклонили обвинение в отношении меня.
– Как мило, – заметила она. – Поздравляю. Похоже, ты избежал
неприятностей. Благодаря совету твоего очень компетентного и весьма этичного
семейного адвоката.
– Пожалуйста, Мэй, не надо так.
Она отвернулась от него.
Андерс ощущал на себе взгляды зрителей. Он знал, что
репортеры исподтишка щелкают затворами объективов фотоаппаратов, позволяющих и
на расстоянии уловить малейшие изменения выражения лица. Андерс склонился к
сидевшим Мэй Фарр и Перри Мейсону и максимально приблизил губы к их ушам.
