А какой штык к какой винтовке прилаживать мне?
На какой бруствер вскакивать? У меня нет соседей справа и слева, нет артиллерийской подготовки, нет даже поля боя.
Есть только противник. Спереди, с правого фланга, с левого и с тыла. Со всех сторон. И на этого противника мне надо наступать! И этого противника мне надо одолеть. Ну или хотя бы нанести значительный, «в живой силе и технике», урон.
В общем, начать и кончить.
Ну, кончить они меня смогут и сами, по этому поводу мне можно не переживать. А вот начать надлежит мне. Причем с того же, с чего начинается подготовка атаки в пехоте, — с определения целей наступления. С тех самых высоток, плацдармов и населенных пунктов, которые предстоит занять.
Какие цели моего наступления?
Пошантажировать, пощипать нервы властям предержащим с помощью имеющихся у меня сведений? Слишком мелко. В масштабах районного, выпрашивающего десять тысяч долларов наличными шантажиста.
Не годится.
Сместить с занимаемых должностей одного-двух нечистоплотных на руку и мысли высокопоставленных чиновников? Их место займут другие. Образовавшуюся во власти брешь затянет, как чистую воду ряской на топяном болоте. Я ничего не добьюсь. Только себя подставлю.
Не подходит. Хотя все же лучше, чем первый вариант. Генеральная уборка тоже начинается с первого сметенного веником сора.
Что я могу еще?
Устроить грандиозный публичный скандал с привлечением газетчиков? Так они не привлекутся. Им заткнут не кнутом, так пряником рты еще на этапе подготовки материала. Это скандал не их масштаба. Газетчикам нужна не сенсация, им нужна сенсация конкретно в их газете. Чтобы поднять тиражи, рейтинги и гонорары. Сенсация ценой закрытия газеты им в убыток. С чего они тогда будут кормиться? Каким образом доказывать общественности свою неподкупность? Без рупора-то. Кто их услышит?
Нет, газетчики отпадают.
Прямое выступление по радио или телевидению? Так за ними присмотр, как за среднеазиатской невестой до получения от ее жениха причитающегося семье калыма. Не проскочишь. А если даже умудришься, выступление прервут на второй минуте «по техническим причинам». И запустят вместо него очень веселый мультфильм или очень любимую массовым зрителем телепередачу. На то на радио и телевидении есть редакторский рубильник прерывания трансляции. Не обойдешь его, не объедешь. Потому что тот рубильник через цепочку доказавших свою лояльность к существующей власти ответственных работников напрямую связан с высшими эшелонами власти.
Привлечь иностранных писак?
Так подавляющее большинство их, аккредитованных в нашей стране, получают зарплату в тех самых учреждениях, которые всю эту кашу и заварили. Прийти к ним — это все равно что с гордо поднятой головой явиться на собственные похороны. Хочу я попасть на собственные похороны в качестве главного их участника? Нет. Но даже если мне повезет и я отыщу честного корреспондента, где гарантии, что таким же честным окажется его редактор? Или владелец его издания? Нет таких гарантий. Значит, и этот путь закрыт.
Что же мне остается?
Лечь — и помереть. Или…
Или найти возможность влиять на развитие ситуации. Без посредников. Лично самому.
Вот такая безумная, ну или на грани безумия, мысль! Похоже, я договорился, то есть додумался — до точки!
Как одиночка может управлять политическими процессами целого государства? Государство не горшок с борщом, поставленный на огонь: захотел — прибавил жару, захотел — убавил, захотел — пересолил, захотел — недосолил. Да и я не шеф-повар.
И тем не менее! Нельзя отбрасывать идею, сколь бы сумасшедшей она ни представлялась, не обдумав ее до того со всех возможных сторон. Так нас учили мыслить и так я всегда мыслил. В безумном повороте сюжета подчас скрывается гораздо больше здравого смысла, чем в самом обдуманном и логически обоснованном ходе.
Странное противоречие получается — они, саккумулировав необходимую информацию и проконсультировавшись, уверен, с сотней самых разнопрофильных специалистов, решили, что влиять на политические процессы и даже конкретные события в конкретной стране возможно. А я, располагая той же информацией, — посчитал, что нет.
А в чем разница-то?
Их много, а я один? Так с точки зрения использования информации это несущественно. Времена переписчиков бумаг и курьеров, где количество работников имело решающее значение, прошли. Передовые технологии, в том числе компьютер, ксерокс, факс и прочая оргтехника, уравняли возможности одиночки и тысяч. Здесь я по возможностям ничем не отличаюсь от них.
Деньги? Деньги, конечно, нужны. Но их я раздобуду столько, сколько нужно. И когда нужно. Этому искусству — извлечению требуемых сумм из воздуха — я за время своей работы в должности Резидента обучился в совершенстве. Тут я даже в более выгодном положении, чем они. Мне их у государства и банкиров выпрашивать не надо. Они их мне сами дадут.
Что еще?
Пожалуй, все. Все прочее — легко одолимые частности.
А нет ли у меня, в сравнении с ними, преимуществ? Сколь бы нелепой ни казалась эта мысль. Ну-ка, подумаем, пораскинем мозгами…
А ведь есть!
И в первую очередь то, которое я считал главным недостатком. Я один! И значит, за все отвечаю один. Лично сам! И все решения принимаю — тоже сам! Без согласований и увязок с мнением и рекомендациями вышестоящего начальства. И, значит, остановить меня, и выследить меня, и схватить меня за руку гораздо сложнее, чем их, с их громоздким трудноподчиненным механизмом исполнителей, помощников и советчиков. У меня эти самые руки развязаны. И свободны для действия.
А еще? Есть и еще.
Я знаю территорию, на которой разворачивается действие, лучше их. Много лучше их. Это моя территория Это мои люди, психологию которых я усваивал с детства. А для них они непонятные, загадочные чужаки. Здесь я хозяин, здесь я царь и бог. А они оккупанты. Для них каждый шаг — риск и напряжение. Не подкинут ли под каблук мину? Не стрельнут ли из-за угла? Не придумают ли еще какой гадости? Здесь они не могут действовать в полную силу и без оглядки. А я могу! Потому что это моя страна! Потому что я и есть тот самый партизан.
Значит, шансы на победу есть?
Есть.
Значит, «Вперед. В атаку. Марш-марш»?
Значит, в атаку.
А чтобы гарантированно одолеть противника, я перехвачу из его рук его же оружие. Чтобы уравнять наши шансы. Чтобы крушить его с помощью его же тяжелых, умопомрачительного калибра пушек. Раз у меня своих нет.
Может быть, именно это имел в виду мой бывший подопечный и бывший Большой Начальник, который толковал о драке? Может быть, именно это он пытался объяснить мне?
— Вот что, Александр Анатольевич, дайте мне на экран папку «Сценарий».
— Зачем она вам?
