— Почитать. Не одну же мне с утра до вечера периодику листать. Что-то и для души хочется.
— Это как угодно. У каждого свои литературные пристрастия…
Час за часом, день за днем я самым тщательным образом штудировал «Сценарий». Каждую из трех тысяч семисот пятидесяти машинописных страниц. В каждом ее пункте.
Я читал эти страницы и раньше. Но раньше меня интересовала только фактическая сторона дела. Кто, когда, с кем, при каких обстоятельствах встречался или должен был встречаться. Теперь я искал нечто иное. Я искал рычаги управления, с помощью которых можно перекраивать общество под свои лекала и с помощью которых можно управлять этим обществом. Я искал методологию. Не что делать, а каким образом это делать.
И я находил ответы на многие свои вопросы. Я находил эти рычаги. Их было множество. На все случаи общественно-политической жизни.
Но все они, как отдельно взятая войсковая часть, оставались лишь небольшим фрагментом армейского резерва, сконцентрированного на направлениях главного удара. Таких стратегических направлений было три.
Первое. Формирование общественного мнения, управление и манипулирование этим общественным мнением в зависимости от поставленных целей и задач.
Второе. Подбор и расстановка кадров. (Вот уж действительно прав был наш великий кормчий — «Кадры решают все».)
Третье. Организация событий в избранной стране. Опять-таки в зависимости от того, каких результатов и как скоро вы желаете достичь.
Три кита, на которых ничего не стоит, но которые совместными усилиями способны разрушить все.
Удивительно, как немного надо, чтобы заставить миллионы и миллионы людей подчиняться чужой воле. Заставить их разрушать собственный дом, не задумываясь, убивать и покорно умирать.
Стадный инстинкт.
Ведомые на веревочке вожаки.
И брошенные в центр стада камни.
Теперь я знаю ниточки, за которые дергает свои куклы кукловод. Теперь я тоже попробую их подергать. Но совсем в другом направлении. В обратном направлении. От кукол — к кукловоду. И посмотрю, как ему это понравится.
Если, конечно, они эти ниточки раньше времени не обрубят. Вместе с моими руками…
Глава 55
Я очень долго готовился к следующему своему шагу. Я переделал за несколько месяцев столько черновой подготовительной работы, сколько не умудрялся делать за иной год. Я недосыпал сутками и недоедал килограммами. Я измотался морально и физически, прежде чем смог произнести итоговую, к которой так долго шел, фразу:
— Переодевайтесь. Александр Анатольевич.
— Во что?
— Вот в это. В спецовку телефонного монтера. Мы выезжаем на линию. Устранять аварии согласно заявкам населения.
— Значит, опять машина? — упал духом Александр Анатольевич, прижившийся в очередной съемной квартире.
— Опять.
— Зачем?
— Затем, что на этот раз, предполагаю, нас будут ловить с утроенным усердием. И не какие-нибудь за тридевять земель импортные электронщики, а наши, доморощенные пинкертоны, которым до запеленгованного телефона добраться — только пять автобусных остановок проехать.
— Снова говяжьи туши? Снова холодильник?
— Нет. На этот раз машина профильная — аварийная, городской телефонной сети, со специальной раскраской и со всеми необходимыми причиндалами. Фургон на базе «ЗИЛа». Еле нашел подходящий.
— А тогда мы кто?
— А мы бригада аварийщиков. Устраняющая разрывы и прочие повреждения в сети. Кстати, ради такого случая произвожу вас сразу в ремонтника шестого разряда. Заметьте, без экзаменов и бюрократических проволочек. Цените. И получайте удостоверение.
— Когда выезжаем?
— Как только вызов получим Фургон передвижной телефонной мастерской излишних удобств не предлагал. Грязный стол, грязная скамейка, грязный топчан и пара шкафов в углах. Там же в шкафу один стационарный компьютер, пара миниатюрных «ноутбуков» и факс.
— Лучше бы в холодильник, — заключил осмотр Александр Анатольевич.
— Может, и лучше, но приметней К тому же нам не требуется теперь возить с собой столько техники, сколько мы возили раньше.
— Надо порошка купить и вымыть здесь все как следует. А лучше покрасить, — предложил Александр Анатольевич, мазнув пальцем по стенам.
— А вот этого как раз не надо Ни мыть. Ни красить. Ни даже подметать. Это лишнее. Все должно оставаться как есть. То есть натурально. Максимально приближенно к быту настоящих, обслуживающих телефонные линии монтеров. А у них там, поверьте мне на слово, стерильностью не пахнет. Потому как это не дом для них, а только рабочее место.
— Что же мне, с грязи лопнуть?
— Можете надеть под робу крахмальное белье. И менять каждые два часа.
Первый выезд. Первое подключение. На этот раз «шкафы» я не закрывал и провода я не маскировал. На этот раз я действовал легально.
— Подключился! — орал я что есть мочи. — Проверь сигнал!
— Есть сигнал!
Давно известно, чем больше навязываешь себя постороннему вниманию, тем меньше тебя замечают и запоминают.
— Тогда порядок.
Я брал в руки пассатижи, телефонную трубку, обматывался проводами и вставал возле приоткрытой двери.
— С чего начинаем?
— Первое сообщение вот по этому адресу Александр Анатольевич загонял в факс бумагу
— Готов!
— Запускай! Минутная пауза.
— Сообщение пошло. Принятие подтверждено. Что еще?
— Здесь — все. Меняем диспозицию
В сообщении было несколько красноречивых, из личной и служебной биографии адресата фактов. В частности, касающихся того, с кем и где он встречался и что в результате этих встреч получал в виде подарков, бесплатных билетов, гонораров за книги, лекции и публичные выступления по радио и телевидению. По числам. По очередности.
Что вначале. Что потом.
Что причина. А что следствие.
В сообщении не было указано ни фамилий, ни должностей. Но была маленькая приписка:
«Как вы считаете, имеет ли моральное право государственный чиновник с подобной биографией претендовать на новый, вновь предложенный ему высокий пост? Или из морально-этических соображений должен отказаться? С уважением, группа независимых журналистов»
И постскриптум: «Готовы предоставить вам соответствующие документы, с частью которых (малой) вы имели возможность ознакомиться».
Всякий чиновник, если он не был полным дураком, увидев такую о себе информацию, от должности должен был отказаться. По крайней мере до выяснения каналов утечки информации и поимки «независимых журналистов».
