Книга Игра на вылет, страница 55. Автор книги Андрей Ильин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Игра на вылет»

Cтраница 55

Так дело обстояло бы раньше. Сегодня оно обстоит по-другому. В Контору обратиться невозможно. Единственный канал, ведущий к людям, которым я могу доверять, оборван. Сидеть от звонка до звонка глупо. Очень скоро меня найдут и сотрут в мелкий порошок заговорщики. Удивляюсь, как они еще не напали на мой след. Бежать из следственного изолятора Безопасности, где я нахожусь под круглосуточным приглядом, — затруднительно. Вернее, не очень, но только используя преподанные в Учебках навыки. А это разглашение Тайны, за которое впоследствии с меня спросят вне зависимости от того, победил я или проиграл. Тайна — это та священная корова, которую задевать нельзя.

— Я устал. Можно на сегодня допрос прекратить?

— Хорошо, последний вопрос. Что вы делали в канализации…

— Собирал жидкий и твердый кал с целью его расфасовки и перепродажи садоводам в качестве удобрения… И все же следователь не солгал. Это был его последний вопрос. И последний допрос. Что настораживало гораздо больше, чем даже угрозы пристрелить меня при попытке к бегству.

День меня не вызывали. На второй огласили безрадостный приговор:

— Ваше дело передается в ведение следственных органов МВД.

— Но почему? Ведь начали его вы.

— В ходе следствия не выявлено состава преступления, относящегося к нашей компетенции. Максимум — злостное хулиганство. Политический умысел не доказан. Пострадавших нет. Есть только материальный ущерб. Подобные дела проходят по ведомству Министерства внутренних дел. Соответственно вас переводят в КПЗ горотдела милиции.

— Это решение окончательное?

— Странно. Другой бы на вашем месте радовался смене тяжелой статьи на легкую. А вы вроде как не удовлетворены. Или вам о лаврах революционера мечтаегся?

— Вы, кажется, тоже от счастья не светитесь, — не выдержав, огрызнулся я.

— Ничуть. Мы свою работу сделали. Хорошо сделали. В наш адрес замечаний нет. — И вдруг, резко наклонившись к самому моему уху, добавил: — А от себя лично скажу, что, если бы у тебя, сука, не было таких высоких защитников, гнить бы тебе в тюрьме до скончания века! — И громко: — Замечаний к ведению следствия нет?

— Нет. Наши беседы принесли мне чувство глубокого удовлетворения.

Свершилось! Переброс сырого следственного материала из ведомства Безопасности в милицию может обозначать только одно — заговорщики вычислили меня. Вычислили и попытаются тихо убрать. Сделать это в общей камере КПЗ гораздо легче, чем в одиночке изолятора Безопасности. Ссора сокамерников, драка или просто мертвое тело, обнаруженное при утренней поверке. Такое там случается. Такое подозрений не вызывает.

С другой стороны, из-под опеки милиции уйти гораздо легче. Особенно при перевозке.

Что делать? Как долго я смогу сопротивляться в общей камере?

День точно. Днем они открыто нападать поостерегутся. Первую ночь — осилю. Да и они скорее всего будут еще только присматриваться. Чистильщикам тоже не резон подставляться под встречный удар и под лишнюю статью. Еще день? Без проблем. Еще ночь? Может быть. А дальше? Сколько можно не спать, непрерывно контролируя хаотичные перемещения полусотни потенциально опасных заключенных? Рано или поздно какой-нибудь изловчившийся незнакомец вонзит мне в спину заточку. Нет, в общей камере надолго сохранить свою жизнь не удастся. Одиночка в этом отношении куда предпочтительней. Правда, и одиночка гарантом жизни служить не может. Тот, кому очень нужно, и до одиночки дотянется. Нет, одиночка тоже всех проблем не решает. Но хотя бы дает выигрыш во времени. Так что же делать?

— Заключенный, на выход!

А уже ничего. Уже на выход. Вернее, если делать, то сейчас. В эту минуту. До того как захлопнется дверь камеры.

— Я никуда не пойду.

— Мы будем вынуждены применить силу.

— Тогда я передумаю делать заявление и вы останетесь крайними. Я требую следователя. Я изменяю показания. Я замышлял теракт против главы государства. Я не хулиган…

Сделав признание, я одновременно объявил голодовку. Следователи опять ничего не поняли. Если подследственный добровольно во всем сознается, то по поводу чего он может протестовать? Ерунда какая-то. Морят себя голодом, когда противостоят следствию, а не когда ему помогают.

Следователи недоумевали, а я упорно отказывался от пищи. Я не сошел с утла, как подозревали они, я проявлял элементарную рассудочность. Когда за тобой идет охота, употреблять пищу и воду, приносимые извне, может только очень недальновидный человек. Истинным безумцем я был бы, если бы хлебал тюремные баланду и каши, а не выливал их в парашу! Проще всего до меня было дотянуться именно через еду.

Несмотря на мою голодовку, допросы продолжались.

— Почему вы оказались в канализации?

— Хотел взорвать машину Президента.

— Каким образом?

— С помощью самодельной бомбы, уложенной на импровизированный плот.

— Что заставило вас пойти на преступление?

— Личные мотивы.

— Каким образом вы подорвали заряд?

— Это я могу показать только на месте… Вот ради этой фразы я и остался в ведении Безопасности. Ради нее сыграл в «сознанку». Ради нее решился на продолжение допросов. Я ее сказал. И больше не произнесу ни слова. Хоть на ремешки для часов меня изрежьте. Хотите узнать что-то еще — везите на место преступления. Не хотите — задавайте вопросы здесь.

Я не оставил следователям выхода. Если они желают довести дело до конца, они не могут не пойти мне на уступки. Продолжать показания я согласен только в форме следственного эксперимента. А если они на это не пойдут, мне что общая камера, что одиночка. Без разницы. Конец один.

— Как вы подорвали заряд?

— Где остатки взрывного механизма?

— Каким образом рассчитали время?..

С удовольствием отвечу на все вопросы. Но только не здесь. Только на месте. Устал я в душном пространстве камеры. Хочется мне свежим воздухом подышать… в канализации.

— Подозреваемый, вы привлекаетесь к участию в следственном эксперименте с целью установления…

Давно бы так. А то скажи да скажи. Лучше один раз показать.

Территорию возляе канализационного люка прикрыли надежно: кроме работников Безопасности, еще две машины милиции. Похоже, меня после заявления зауважали. Похоже, кто-то сверлит дырки на погонах под следующую звезду.

— Где вы находились? Здесь? Здесь? Остановитесь. Куда двинулись потом? Идите…

Вблизи понятые, охрана. Рядом оператор, два следователя кинолог с собакой и мой личный сопроводитель-телохранитель, к руке которого я пристегнут наручниками. Или это он ко мне пристегнут? Чтобы мне тяжелей было бежать стометрювку, надумай я продемонстрировать свои спортивные надвыки. С таким, под сто килограммов весом, багажом действительно далеко не ускачешь. Хоть с живым, хоть с мертгвым. Они что, специально подбирали кого поздоровей? Тогда они выбрали правильно.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация