— Угрожали. Говорили, что если я не признаюсь в совершенном преступлении… Вернее, если не признаюсь в несовершенном преступлении, то он, следователь, утопит меня в параше и скажет, что я споткнулся, неудачно упал и захлебнулся.
— Вы точно передаете эти его угрозы?
— Точно. Так и говорил.
— Не пытался он оказывать на вас какого-либо иного давления?
— Давления? Пытался. Он давил мне пальцами. На горло.
— Вы хотите сказать, что он душил вас?
— Душил.
— Он воздействовал на вас как-то еще? Может быть, пытал?
— Воздействовал. И пытал. Например, засовывал под ногти спички и рыбьи кости.
— Что еще?
— Еще? Еще он храпел!
— Что?
— Он храпел, не давал мне спать и тем оказывал на меня психологическое давление!
— То есть вы хотите сказать, что данные вами признательные показания не соответствуют действительности, так как были получены путем физического и психологического принуждения и запугивания? И готовы подтвердить это в письменном виде?
— Да, именно. Это я и хочу сказать. И подтвердить.
— Ну вот! И зачем, спрашивается, вы, гражданин Игнатьев, так долго путем самооговоров вводили в заблуждение загруженные действительно серьезной работой следственные органы?
— Виноват, гражданин начальник. Бес попутал…
Полковника Трофимова переводили на новое место службы. На остров Новая Земля. Там как раз требовался специалист его профиля. На майорскую должность.
— Говорил я тебе — не лезь в это дело. Не гони волну. Не мешай людям прирабатывать к основному окладу, — вздыхал теперь уже бывший непосредственный начальник Трофимова, разливая по стаканам водку. — Так нет, не послушался. Теперь вот пей на посошок. И радуйся, что еще легко отделался. Что Ледовитым океаном отделался…
Приказ был получен вчера вечером. На месте нового назначения следовало быть завтра утром. На сборы отводилось несколько часов.
— Ты жене уже сказал?
— Сказал. Еще вчера сказал.
— Ну и что?
— Нет у меня жены. В Москве есть. А в тундре нет. Холостой я. Как курсант первого года обучения.
— Понятно.
— Ну ничего! Я этого так не оставлю. Ни с женой, ни с командованием. Нельзя так с человеком. Тем более с полковником военной разведки. Должны быть какие-то основания, должны быть указаны какие-нибудь веские причины…
— А какие были указаны?
— «По служебной необходимости. Сроком на два года».
— По-моему, нормальные причины. По служебному несоответствию было бы хуже. А «с глубоким прискорбием…» совсем нехорошо. Так что пей. И впредь не высовывайся. Учись не замечать то, что видишь. И не запоминать то, что заметил. В том числе и там, на Новой Земле. В наше время долго и хорошо живет только слепоглухонемой.
— Не умею я не замечать. Учили по-другому. Учили смотреть и видеть.
— Ну тогда готовься к переводу на лейтенантскую должность на Землю Франца-Иосифа. Пойми ты, голова садовая, то, чему тебя учили, надо в тылу врага применять. В обстановке, максимально приближенной к боевой.
— А я где?
— А ты в тылу друзей.
— Какие они мне друзья?
— Какие-никакие, а друзья. Другие бы твой вопрос раз и навсегда закрыли. А эти дают возможность одуматься. Осознать свое неправильное поведение. В течение последующих двух лет. Всего-то двух. Два года пустяк, пролетят — не заметишь. И надо будет куда-то возвращаться. Куда — севернее или южнее — зависит только от тебя.
— Предлагаешь с повинной прийти?
— Рекомендую.
— От себя рекомендуешь?
— От себя очень советую. Рекомендую от других.
— Значит, и до тебя добрались? И с тобой побеседовали?
Начальник безнадежно развел руками. И снова разлил. И, не дожидаясь полковника, выпил.
— А ты как думал? Ты думал, один эту бузу затеял, один и будешь расхлебывать? Нет. Шалишь. Они всех вычислили: и тех, кто писал, и тех, кто твоему рапорту ход давал. Все мы на один крючок нацеплены. Все — претенденты на капитанские должности за Полярным кругом.
— Выходит, и ты туда же…
— Все туда же. И ты тоже. Или туда, — ткнул начальник в пол. — Я же тебе говорю, что Новая Земля — это большое везение. Похоже, ты очень серьезный муравейник разворошил. И дело уже даже не в тебе. Дело в поднятой тобой теме, которая очень и очень многих кормит. И поит. И дачи строит. И на Канары в отпуск посылает. Не отдадут они такой куш! Ни тебе, ни мне, ни кому-нибудь еще. Вцепились они в него всеми четырьмя.
— Но ведь так может черт знает до чего дойти! Так может до стратегических ракет дойти!
— До стратегических — вряд ли. Кому они, штопаные-перештопаные, нужны. А вот до ракетных комплексов — почему бы нет. Если уже не дошло. Время у нас такое, что кто на чем сидит — тот то и продает. Кто на газе — газ. Кто на лесе — лес. Кто на металлах — металл.
— А они на чем сидят?
— Они — на бывшей Советской Армии, которую крепили неустанным трудом всего народа. Вот так, брат, и получается — газ, плюс лес, плюс металл, плюс армия. А все вместе выходит матушка Россия. Родина наша с тобой, которую в сорок первом отстояли, а теперь раздают и оптом, и в розницу. В том числе и те, кто ее защищать должен.
Давай наливай, полковник. И пей, полковник. Привыкай. Чем тебе еще свою холостую жизнь на Крайнем Севере скрашивать?..
Глава 43
Посредник вышел на контакт с доверенным лицом Президента. Вышел по собственной инициативе, что случается не часто.
— Мне необходима встреча с Первым, — сказал он.
— Это исключено. Первый сейчас загружен работой. У него просто нет времени для внеплановых разговоров.
— И все же мне необходима встреча с Первым, — повторил Посредник.
— Вы можете все вопросы решить со мной.
— Нет. Эти вопросы выходят за пределы вашей компетенции. Я могу их решить только при личной встрече с Первым.
— Я же вам объясняю — в настоящий момент Первый занят. Я могу попробовать вписать вас в расписание встреч на следующий месяц…
Разговор был по меньшей мере странным. Доверенное лицо не может решать, когда встретиться Посреднику с Первым. Он может принять информацию, передать информацию, согласовать время и место встречи. И только. Потому как доверенное лицо не более чем передаточное звено, рычаг, с помощью которого общаются Президент и Контора. И Посредник — тоже рычаг. Всего лишь еще один дополнительный рычаг.
Рычаги не могут принимать решения. Рычаги могут передавать чужое действие. По инстанции передавать…
