— Вспомнил?
— Вы чего, чего?.. — испуганно закричал Ноздря. Он вдруг понял, что это не менты. Менты бьют, но не калечат. А эти… Эти не шутят…
Человек в маске выдернул из ножен на поясе большой, с черным лезвием нож, схватил Ноздрю за волосы, рванул назад голову, до звона натянув кожу на горле, ткнул острое, как шило, лезвие под кадык. Нажал, очень расчетливо нажал, чтобы не убить, но чтобы напугать, чтобы пустить кровь.
— Говори! Или!..
— Я скажу, скажу…
Ноздря сказал все. Сказал даже больше, чем требовалось.
— Что еще было в кейсе?
— Больше ничего! Нет, еще замазка. То есть взрывчатка. Она там, в погребе.
— А блокнот?
— Какой блокнот? Там больше ничего не было! — искренне удивился Ноздря.
— Блокнот где?!
Нож буравил горло, раздирая кожу.
— Это не я, это они, — завизжал Ноздря, показывая на своих прятелей. — Они! Я не знаю ничего.
Чистильщики обрушились на бандитов. Они потрошили их по всем правилам скоротечного допроса — быстро и предельно жестко. Чтобы испугать, оглушить, отключить сознание, чтобы заставить заговорить инстинкт самосохранения. Чтобы заставить заговорить…
— Я! Я вспомнил! Я это… в общем, в туалете он!
— В каком туалете?
— В том, что во дворе.
— Ты что плетешь?!
— Я честно! Мне очень надо было. Я же не знал, что он вам тоже нужен.
— Ах ты, сволочь! Ты что, газету не мог найти?!
— Ну я же не знал!..
— Ну, значит, так: ты выбросил — тебе и доставать.
— Как доставать?..
— Так доставать! А ну — встал!
Двух бандитов погнали к туалету. Одного запустили внутрь, одного оставили снаружи, чтобы его могли видеть соседи, если они вдруг случайно проснутся и заметят возню в соседнем дворе. Чистильщики залегли рядом в кустах.
— Кто дернется — пристрелю, — предупредил командир. — Я не промахиваюсь!
Он мгновенно вытащил откуда-то из-за пазухи пистолет с большим, матово отблескивающим цилиндром глушителя, вскинул и, почти не целясь, выстрелил. Тихо лязгнул затвор, выбрасывая гильзу, слабо вспыхнули вырвавшиеся из ствола искры, и где-то далеко, за четыре дома, погас уличный фонарь, у которого со стеклянным звоном лопнула лампочка.
— Все ясно?
Все было очень ясно, потому что доходчиво.
Бандиты поскучнели.
— Ломай верхние доски. А ты пока гильзу поищи.
— Зачем доски?
— Ломай, тебе сказали!
Бандит, не нашедший газеты, выломал доски.
— Теперь ныряй!
— Куда?
— Туда ныряй! Быстро!
— Там же дерьмо!
Набалдашник глушителя совершил короткий полет и уткнулся в фигуру у туалета.
— Считаю до трех.
Бандит мгновенно, солдатиком нырнул в яму. Тяжело булькнула вязкая жижа, не самый приятный запах пополз по окрестностям.
— Ищи!
— Как искать?
— Руками!
Бандит стал собирать плавающие по поверхности бумажки.
— Разверни. Разворачивал.
— Подними.
Поднимал.
— Нет, это не то. Давай дальше ищи. Давай, давай!
Бандит, переступая на носках, чтобы быть подальше лицом от поверхности дерьма, переходил в другой конец ямы.
— Не то… И это тоже…
— Здесь больше нет ничего.
— Тогда ныряй!
— Как… нырять?
— С головой!
— Туда?!! Не буду, падлы!..
Уговаривать его не стали. Командир сделал несколько быстрых шагов вперед и выстрелил. Над самой головой бандита. Пуля чиркнув по темечку, содрала с черепа кожу и, сочно чавкнув, ушла в землю. Дуло пошло вниз, остановившись строго против глаз.
— Раз!..
У бандита подкосились ноги, и он ушел вниз. С головой ушел.
— Так-то лучше!
Он возился минут десять и даже что-то нашел, но нашел не все. От тяжелых, поднимающихся с потревоженного дна удушливых испарений ему очень скоро стало дурно.
— Теперь ты!
— Я?
— Ты.
Второй бандит посмотрел на дощатую коробку туалета, понюхал воздух и вдруг метнулся к близкому забору. Он бежал, петляя из стороны в сторону, но добежать не успел. В воздухе черным пропеллером метнулась тень брошенного ему вдогонку ножа. Клинок с хрустом вошел беглецу между лопаток. На всю длину лезвия вошел! Бандит без вскрика рухнул в траву лицом вниз.
Его, не вытаскивая нож, затащили в дом, бросили на пол. Так, чтобы видели все. Чтобы отбить охотку к побегам.
— Следующий,
Бандиты испуганно косились на торчащую из спины рукоять ножа, на выступающую из-под него кровь.
— Следующим пойдешь ты!
Теперь бандиты не возражали, теперь они слушались беспрекословно — выходили, когда надо было выходить, ныряли в сортир, когда надо было нырять. Дерьмо, конечно, пахнет неприятно, но пахнет лучше, чем смерть.
За пару часов они смогли найти все и даже брошенные туда же корочки блокнота. Осмотрели, пересчитали листы, сложили горкой.
— Бензин у вас есть?
— Там, в сарайке.
Притащили бензин, облили листы, подожгли, разворошили, втоптали в землю пепел.
— Ну вот, теперь все, — удовлетворенно сказал командир. — Пошли.
— Куда?
— Не куда, а откуда. Отсюда.
Бандитов согнали в цепочку, пристегнули друг к другу наручниками и, встав по бокам, болезненными ударами случайных палок погнали через огороды в лес. Своего мертвого приятеля они тащили сами.
Их загнали в самые дебри, в топкое, доходящее до колен болото.
— Стой.
— Что вы хотите с нами сделать? — забеспокоились бандиты.
— Ничего. Отпустить вас. Ну, идите, идите.
Бандиты недоверчиво переглянулись, попятились назад. Они не верили людям в масках, но очень хотели верить, потому что хотели жить.
Командир кивнул своим ребятам.
Чистильщики выхватили ножи и прыгнули вперед.
Они не использовали огнестрельное оружие, чтобы лишний раз не следить. По пулям можно идентифицировать оружие, а ножи одинаковой формы оставляют одинаковые раны.
Бандиты умерли мгновенно. Все и мгновенно. Они упали в болотную жижу. Но им было уже все равно. Их земной век закончился. И даже не теперь, когда их убили, а задолго до того, еще тогда, когда они позарились на чужой кейс.
