— Кто это там? Кто говорит?!
— Ой, кто это, цыпленочек?
— А киске лучше было бы помолчать. Пока взрослые дяди будут разговаривать.
— Фи, как грубо!..
— Кто это, черт тебя раздери! Кто?!
— Цыпленочек, он меня обидел!
— А ты, киска, действительно лучше бы пока помолчала.
— Как? Ты тоже… меня… цыпленочек… — захныкала киска.
Слегка обалдевший коммерческий директор удивленно смотрел на своего шефа.
— Что тебе нужно? Что?!
— Чтобы вы не бросали трубки. В противном случае мне придется вмешиваться в ваши телефонные разговоры.
Генеральный директор лихорадочно закивал на телефонный аппарат, закрутил в воздухе пальцем.
Узнай номер! Номер узнай! Я потяну с ним разговор…
Ну, конечно же!
Коммерческий директор побежал в приемную.
В трубке навзрыд рыдала обидевшаяся киска.
— Ты… меня… А я тебя… Цыпленочка… Ее идиотизм уже не казался обаятельным.
— Положи трубку, — рявкнул директор. Лишний абонент выбыл.
— Слушаю вас.
— Я хотел бы узнать, почему вы расторгли договор с вашими партнерами?
— Это было вызвано объективными причинами. Мне бы не хотелось здесь вникать в особенности нашего производства…
— Не надо вникать. Надо восстановить поставки вашей продукции. И тем исчерпать конфликт.
— Не надо меня учить… — завелся директор. Но тут же взял себя в руки, потому что там, в приемной коммерческий директор созванивался с телефонной станцией. — Мы не можем торговать себе в убыток. Мы вынуждены руководствоваться экономической целесообразностью, а не чувствами. Мы…
— Вы отказываетесь?
— Но такие дела так, на ходу, не решаются…
— Значит, вы отказываетесь… Хорошо, я перезвоню через пять минут.
В кабинет вошел коммерческий директор с листом бумаги в руке.
— Ну, что, засек?
— Да. Но это…
Генеральный выдернул лист. На нем фломастером был написан телефон. Его домашний телефон! Ах ты, дьявол тебя побери!..
— Он мог подключиться к кабелю, — сказал коммерческий директор.
— Если он еще раз позвонит, то…
На территории завода что-то громко ухнуло. Задребезжали стекла. На столе подпрыгнула чашка с остывшим кофе.
Что за ерунда?!
Коммерческий директор подбежал к окнам.
— Где-то рядом. Похоже, третий цех, — обеспокоенно сказал он.
Директор тыкал пальцем в селектор.
— Третий? Что там у вас?
— Как у нас?.. У нас?! Какой взрыв?!
Он говорит, что-то рвануло в заводоуправлении! — на ходу крикнул директор, выбегая из кабинета.
В коридоре пахло дымом и пылью. Из-за дверей высовывались головы.
— Где это?
— Кажется, на втором этаже.
Директор сбежал на второй этаж. Там по всему коридору на полу валялись какие-то обломки. Сквозь пыль проступало пятно ярко-белого света.
— Там стена… В стене дыра, — крикнул кто-то. В конце коридора в торцевой стене здания была сквозная дыра. Дыра на улицу. Этаж наполнялся людьми.
— А что случилось-то? Что случилось?
— Ничего не случилось. Идите работайте! — крикнул директор.
Подошел, пощупал теплый, раскрошенный кирпич. Ни черта себе, здесь же полуметровая кладка! Как же так?..
Быстро развернулся, пошел обратно в кабинет. В приемной с трубкой в руках стояла растерянная секретарша.
— Тут вас…
— Меня? Кто меня… Ах, меня. Директор почти машинально схватил телефон и услышал уже знакомый голос.
— Я слышал, у вас неприятности? Мне очень жаль.
— Ты, сволочь, если ты хочешь меня запугать, то знай, падла, что у тебя ничего не выйдет! Я тебя в порошок сотру! Я вас всех в порошок сотру!
Секретарша, испуганно втянув голову в плечи, смотрела на директора. Она впервые видела его таким.
— Закрой пасть! — вдруг, оставив притворную вежливость, в тон директору гаркнул незнакомец.
— Как ты?!. — на мгновенье растерялся директор.
— Не вынуждай нас к крайним мерам. Или тебе мало? Или ты хочешь еще?
Директор, яростно вращая глазами, соображал, на ходу соображал, как ему выкрутиться из сложившегося положения. Он думал, они пугают… они не пугают, вон как стену разворотили. Из чего? Из гранатомета?.. И могут еще… Запросто могут, из гранатомета. Так, по телефону их не взять. Надо выманить их в чистое поле. Вот! Выманить… Посмотреть, кто они такие. И попытаться договориться. Черт с ним, даже откупиться… Или… Тогда уже или… Потому что тут как в бою — ты или тебя. Пусть с ними уголовники разбираются. Ну должна же быть на что-то нужна «крыша». Они крови не боятся. За что им и платят. Пусть они… Пожалуй, так… Именно так!..
— Хорошо, я согласен, — сказал директор уже совершеннно спокойным тоном.
И показал секретарше и всем, кто был в приемной, на дверь.
Ну уходите же вы!
Дверь прикрыли.
— Я согласен, но такие переговоры не ведутся по телефону. Мне нужна встреча. Личная встреча. С вами или кто там за вами стоит. Там мы все и порешим.
— Хорошо, встреча будет. Я перезвоню.
Раздались гудки, но директор все еще стоял, удерживая трубку возле уха, с неудовольствием замечая, что она подрагивает в его руке.
Что за чертовщина? Он что, боится?
Ну подумаешь, взорвали стену — ерунда какая, даже никто не пострадал. Как будто раньше на него не бывало наездов. Бывали. И покруче бывали. И ничего, пронесло. И, значит, теперь тоже должно…
Вечером генеральный директор встречался с «крышей». Встречался с откровенными уголовниками, которым он «отстегивал бабки за территорию». Он бы давно мог им не платить, но предпочитал платить. Не потому, что боялся, он не был мелким базарным торговцем, третируемым «быками», он был градообразующим предприятием и мог в любой момент отправить свою «крышу» в лагеря, позвонив начальнику горотдела милиции, но он не звонил. Уголовная «крыша» была полезна, когда кого-нибудь нужно было предупредить, припугнуть или убрать. На что милиция или телохранители вряд пойдут. А уголовники не побрезгуют.
«Крышей» был местный авторитет по кличке Пика. Зэк с двадцатилетним тюремным стажем, с церковью с полудюжиной куполов, вытатуированных на груди.
— Чего тебе?
— Дело есть.
— Ну садись, коль дело, потолкуем.
— Про взрыв на заводе слышал?
