После чего, выждав час, незаметно покинули номера через окна, выходящие в густые заросли тропических насаждений. Проходящая вдоль берега моторка приняла экипаж на борт.
— Тебя видели?
— Конечно, видели. Все, кто надо, видел…
Взяв мористей, на предельных оборотах отмотали сорок восемь миль и, заглушив мотор, закачались на волне километрах в трех от берега.
— Давайте быстрее.
Торчать здесь долго было опасно — кто-нибудь мог, от доброты душевной, заметив неуправляемый катер, вызвать спасателей.
Быстро нацепили гидрокостюмы и акваланги, сбросили в воду большой резиновый герметичный мешок, объем и вес которого были рассчитаны так, чтобы обладать нулевой плавучестью, то есть не тонуть и не всплывать
— Ну, с богом, ребята!..
Первый пошел.
Второй пошел…
С тихим всплеском по очереди, с открытого в сторону моря борта сошли в воду. Закусили загубники.
Катер развернулся и на малых оборотах пошел обратно.
До места добирались долго, толкая впереди себя резиновый тюк. Иногда всплывали к поверхности моря, внимательно оглядываясь.
На берегу все было тихо.
Метрах в двустах от пляжа расплылись в стороны. Каждый под свои мостки.
Притаились, прислушались. В таких делах спешить — себе дороже.
Нет, все спокойно.
Дома, где-нибудь в средней полосе, хозяева давно бы уже прожектора включили и собак спустили. А здесь все культурненько. Европа…
Пляж преодолели по-пластунски, чтобы не оставлять на песке отпечатков ног. На четвереньках подкрались к беседке, где накануне заметили пост.
Так и есть — охрана. Вон он сидит, родимый, наш, доморощенный, по морде видно и брошенным мимо урны окуркам.
Быстро, на пальцах, разобрались, кто что делает.
— Ты прямо, я слева… Начинаем на счет три… Если не получится у меня, то вступаешь ты…
Поползли, огибая беседку.
Убрать охранника можно было проще, выстрелив из арбалета в горло. Метров с двадцати, вон из тех кустов. Вряд ли бы он успел даже крикнуть.
Но план не предусматривал лишних смертей. Лишь столько, сколько надо для дела.
Раз.
Два.
Три!
Стукнули веткой по перилам беседки. Охранник насторожился, приблизился, перегнулся через ограждение. Дома бы он, возможно, этого не сделал, дома он шарахнул бы из «ствола» на звук, подняв тревогу. Здесь — не решился. Здесь за шум после «отбоя» штрафуют.
— Эй; кто там?
Протянул вперед руку, раздвигая оплетающие беседку ветки. Наверное, он ожидал увидеть бездомную собаку.
Мгновенным броском руки вверх человек в черно-зеленом, практически неразличимом на фоне земли гидрокостюме воткнул в голую руку охранника иголку шприц-тюбика.
— Ой, черт! — вскрикнул тот, отдергивая руку. И тут же, теряя сознание и обмякая, рухнул вниз, повисая животом на перилах.
Он даже не понял, что произошло, он подумал, что укололся о какой-то шип. Этот готов… Охранника стащили вниз, на пол беседки, и, прячась в подступающей к дорожкам растительности, пошли к дому.
Дождались две подошедшие с другой стороны тени.
— Что у вас?
— На первом и втором этажах сигнализация. Третий чист.
По декоративным решеткам и многочисленным выступам на стенах (это тебе не наши гладкие, как ледяные глыбы, девятиэтажки) легко поднялись на уровень третьего этажа. Отыскали незакрытое окно. Вползли внутрь.
Хозяина нашли быстро. По храпу, доносящемуся из спальни. Сладко ему спалось на чужой земле. Лучше, чем дома спалось.
Три тени, бесшумно ступая по ковровому покрытию, приблизились к кровати. Одна встала боком в проеме двери.
Первой проснулась жена. Большая тяжелая ладонь опустилась ей на лицо, перекрывая дыхание. В шею впилась тонкая игла.
Жена проснулась. И… тут же уснула.
Глава консорциума «Сибнефтепродукт» заворочался, открыл глаза.
— Ты?.. Кто?..
— Дед Пихто.
Его схватили за волосы, приподняли и пихнули в рот кляп — его же снятые на ночь носки.
— М-м… — удивленно и испуганно замычал глава консорциума «Сибнефтепродукт». Он ничего не понимал. Решительно ничего не понимал! Уснул на юге Франции рядом со своей женой, а проснулся… Или еще не проснулся?..
— Вставай, пошли!
Ему ткнули под ребра кулаком, подгоняя к двери.
Нет, все-таки проснулся!
— Сюда… Теперь сюда. Уронили в кресло.
— Значит, так, если ты пикнешь — умрешь.
На стол лег огромный, купленный накануне в магазине спорттоваров нож с пилообразной насечкой. Вроде тех, какими орудует в боевиках Шварценеггер.
— Все понял?
— М-м!
Глава консорциума «Сибнефтепродукт» с ужасом смотрел на нож и на людей в гидрокостюмах и черных, надвинутых по самый подбородок шапочках с прорезями для глаз.
— Можно вытащить кляп?
— М-м!
Кляп вытащили.
— Вы кто?!
— Соотечественники.
— Хочешь спросить, что нам от тебя нужно?
— Что? Да, хочу.
— То же, что и раньше, — чтобы ты продал акции.
— Так это вы?
— Мы. Пришлось вот из-за тебя на край света ехать.
— Но я не могу решить этот вопрос единолично.
— А тебе не надо его решать, тебе надо его только инициировать. И поддержать. Сделаешь?
— Я? Да, конечно. Обязательно! Он хотел отделаться очень легко. Он хотел отделаться пустыми обещаниями. Глупец!..
— Одного твоего «да» будет мало.
— А что я могу еще? Я готов! Но не знаю…
— Ты дашь нам информацию. О себе, о своих компаньонах, о своих конкурентах. Такую информацию, за разглашение которой тебя по головке не погладят. Потому что ее снимут.
Есть у тебя здесь видеокамера?
— Да, там, в спальне. Притащили видеокамеру.
— Давай начинай.
Глава консорциума «Сибнефтепродукт» говорил долго и охотно, говорил о счетах в швейцарских, американских и прочих банках, взятках высокопоставленным должностным лицам, уворованных кредитах, отмывке денег, наездах на должников, заказных убийствах…
Незнакомцы в масках только диву давались. Хотя ангелами тоже не были. Но если сравнивать с этими…
— Да, вот еще… В девяносто девятом, в апреле, нам нужно было получить лицензию на…
