Выходит, что он бегает от них будто по кругу, как цирковая лошадь по арене. Очень быстро, но бессмысленно. Скоро он выдохнется, а в микроавтобусе кончится бензин, и тогда они возьмут его голыми руками!
И никакой героизм ему не поможет.
Потому что создается такое впечатление, что погоня держит его на поводке. На очень коротком, хоть и невидимом поводке!..
Он оторвался от погони еще раз, когда услышал стрекот. И увидел в небе огни.
Вертолет! Опять — вертолет!
Выходит, и тот был не случаен! Вертолет-то как его находит? Или его на цель полицейские по рациям выводят? А он — полицейских?..
По рациям?!
Ну да!..
Ах, какой же он был болван!
По рациям!.. Вот в чем суть! Вот почему он от них убежать не может, вот почему они упреждают каждый его шаг!
По радиомаяку. Поэтому — каждый раз от них отрываясь, он от них никак уйти не может, болтаясь, как на привязи!
Но как, когда они могли пришпандорить к его машине маяк?.. Выстрелили из вертолета?
Нет — чушь. Да и появился он позже!
Но как тогда?
А, может, дело не в машине, а в нем самом?..
Нет, тоже невозможно — он был в огнезащитном костюме, от которого давно избавился…
А от чего тогда не избавился?
И «чистильщик» обалдело уставился на полковника Городца. Который под его свирепым взглядом даже как-то весь съежился.
— Ты что? Ты что удумал, паразит?..
Ах ты дьявол!.. Вот от чего, вернее, от кого он не избавился. Вот кто неотлучно находится при нем! Все это время!
Он резко свернул и загнал машину в какие-то кусты.
Благо, пока преследователи на него не вышли.
Остановился, выскочил, обежал машину, открыл дверцу, наклонился к пленнику, рванул с него ремни безопасности.
— Повернись!
Расстегнул наручники. Крикнул:
— Раздевайся!
Пихнул в бок «маузером».
Ну точно — псих! Или он дурных киношек насмотрелся, где перед расстрелом жертвы обязательно раздевают до исподнего?
— Ты что — охренел?! Хочешь стрелять — стреляй как есть. Меня после — в морге разденут! Чего мне самому трудиться! — зло сказал полковник.
— Раздевайся — я сказал!
Вскинул «маузер», пальнул над самым ухом пленника, так что у того чуть перепонка не лопнула.
— Убью падлу!
Ну так бы сразу и сказал!
Не на шутку перепуганный и злой как черт полковник Городец стал стаскивать с себя одежду.
— Трусы — тоже!
— Ты что, совсем съехал? Или извращенец?
— Скидай я сказал!
Выставил «маузер», щелкнул курком.
— Считаю до двух… Раз!..
Между жизнью и трусами умный человек выбирает трусы.
Полковник шустро спустил на пятки трусы, оставшись в чем его родила сорок лет назад мама.
— В машину!
Прикрываясь горстью, будто на медосмотре, полез в машину. Без одежды он чувствовал себя не так уверенно, как раньше.
— Руки!
Протянул вперед руки. На правом запястье защелкнулись наручники. Другое кольцо — на руле.
— Сиди смирно!
Голый Городец сидел смирно, удивленно глядя на своего похитителя. Он что — смыться решил, а его здесь оставить? Голого?
Но тот никуда смываться не собирался — выскочил из машины, задрал вверх голову. Где-то там, в небе, стрекотал вертолет, от которого спасения не было — как от всевидящего ока. Как в сказке про Машу и медведя — высоко сижу — далеко гляжу!
И что с ним делать?..
Может, точно — сдаться?..
Русский диверсант вышел на дорогу и поднял вверх руки. В любой стране мира этот жест читался одинаково — я сдаюсь.
— Небо-семь вызывает Землю-два.
Он сдается!..
— Соблюдайте осторожность — он может быть вооружен!
Чтобы проверить, вооружен ли он, нужно было спуститься ниже.
Вертолет просел на пятьдесят метров, врубив мощный, на который смотреть было невозможно, прожектор!
Да нет, вроде не вооружен — в руках ничего нет!..
В луче света стоял одинокий, с вскинутыми к небу руками человек.
Вертолет ревел, зависнув на месте, как гигантская железная стрекоза, собирающаяся сожрать маленького, жалкого червяка.
Но червяк вдруг изогнулся, выдернул откуда-то из-за спины огромный, каких в природе-то не бывает, пистолет и, замерев, будто статуя, стал палить в прожектор, всаживая в него пулю за пулей. Потому что там, где был прожектор, там и был вертолет!
Вот и «маузер» пригодился! Потому что никакой иной пистолет заменить его в такой ситуации не мог. Древнее — сто лет в обед, — но чрезвычайно мощное, способное стрелять на километр оружие запросто добивало до стальной птицы.
Знал бы Герман Геринг, кто будет стрелять из его пистолета и во что! Русский — в немецкого аса из оружия маршала немецкой авиации! Ну — не дурдом?
Пуля ударила в прожектор, разбив стекло.
Мгновенно стало темно.
Только там, в небе, рокотал двигатель и мигали бортовые огни.
А внизу вспыхивали огненно-красными звездочками выстрелы.
Бах!
Бах!..
Поправка два градуса… Чтобы попасть туда, где расположена кабина.
И снова…
Бах!
Бах!..
Пули легли в цель, отчего один из приборов, дрогнув, уронил вниз стрелку.
«Маузер» выплюнул последние патроны. Перезаряжать его было делом хлопотным.
«Маузер» был отброшен, и в руку удобно лег «кольт», некогда принадлежавший Аль Капоне.
Б-бах!
Б-бах!
Б-бах!.. Ахнули новые выстрелы.
Одиннадцатимиллиметровые пули устремились ввысь. «Кольт» был, конечно, похуже «маузера», но одна пуля все ж таки угодила в пилотскую кабину. Что-то, подобно кувалде, ударило в обшивку, так что весь вертолет ощутимо тряхнуло!
Ни черта себе!..
Пилот дернул ручку, и вертолет, кренясь, будто утлый челн в штормовом море, лег на обратный курс!
Не привыкли немецкие пилоты, чтобы по ним палили из боевого оружия, дырявя обшивку их в общем-то гражданских, без всякой брони, винтокрылых машин.
Улетел вертолет!..
Ну, значит, и им пора. Потому что где-то далеко уже замигали синенькие вспышки сирен…
