— Вот он! — бросил прапорщик под ноги тело полковника. Словно куль.
— Здорово, Зубанов, — сказал командир. Полковник молчал.
— Жить хочешь?
Полковник молчал.
— Если жить хочешь, скажи, что ты еще такого приготовил, что мы не знаем? Скажешь?
Полковник мотнул головой.
— Жаль. Хороший ты мужик, полковник. Был. Кончайте его.
— Можно я? — как-то совсем по-пионерски, словно вызывался на сбор макулатуры, попросил прапорщик.
— Валяй.
Прапорщик передернул затвор автомата и приставил дуло к голове полковника.
«Все, — подумал Зубанов. — Теперь окончательно все. Ну и черт с ним». Все равно в этой жизни ему ловить уже нечего. Все равно он уже почти мертвый. Давно мертвый. Еще после того первого, с Осиповым, разговора в бане. Тогда его убили. Еще тогда. А этот выстрел только констатация факта.
— Хрен с тобой, стреляй! — сказал Зубанов. И зажмурил глаза.
И еще ему пришла в голову совершенно идиотская мысль — интересно, услышит он выстрел, который разнесет его башку? Или нет?
Выстрела он не услышал. И никто не услышал.
Он услышал голос. И все услышали голос. Который сошел как будто с небес.
— Эй, бойцы. Хватит ваньку валять. Клади оружие!
И тут же поверх голов бойцов и коленопреклоненного полковника прошли трассеры. Десятки трассеров крупнокалиберных пулеметов.
— Полундра! — заорал кто-то из бойцов. И все устремили свой взор на недалекий, обещающий спасенье лес.
Но поздно. В лес бежать было поздно. Из леса плотными цепями выходили солдаты с автоматами наперевес. Сотни солдат. И где-то далеко, наращивая звук, приближался странный, мощный рокот. Словно наступал грозовой фронт.
— Что это? — спросил один из боевиков.
— Страшный суд! — зло сказал полковник. — Для всех.
Гул нарастал и вдруг мгновенно ворвался в уши. Десяток боевых вертолетов выскочили на площадку, как свора гончих, наконец догнавших добычу псов. И замерли, зависли в десятке метров над землей! Мощные прожекторы ударили вниз, освещая все ослепительно белым светом. Сдвинулись, сошлись вместе, образовав единый световой круг. Такой яркий, что внутри его невозможно было находиться с открытыми глазами.
Действительно Страшный суд.
— Бросай оружие! Считаем до десяти! Раз!.. — сказал громовой, несущийся с неба голос. — Два!..
Боевики отбросили оружие. Выиграть этот бой они не могли. И подороже продать жизнь не могли. Они могли только мгновенно погибнуть. Под ослепительными лучами прожекторов. Как на арене цирка.
— Вот так ладно, — сказал голос. — Очень рад с вами познакомиться…
Глава 109
Головной вертолет завис над площадкой, снизился и сел. Из вертолета выпрыгнул генерал Федоров. При полном параде. В хорошо начищенных ботинках, которые контрастировали с окружающей грязью, кровью и разбросанными вокруг стреляными гильзами.
Он прошел к плененным боевикам небрежно, отбрасывая ногой оброненное ими оружие. Он рассек их, как ледокол ледовое поле. И остановился возле полковника Зубанова.
— Вставай, полковник. А то место простудишь, — сказал он.
— Значит, все-таки ты?..
— Я. А ты кого ожидал увидеть?
— Вообще-то больше некого.
— Вот и я так думаю. На военном объекте, кроме как военной разведке, никому другому быть не пристало. Как тебе представление?
— Впечатляет. Особенно массовка, — кивнул полковник на солдат. — И голос с небес.
— Голос — да. Моя идея. Плюс хорошая аппаратура. Которую одолжили у одного известного эстрадного исполнителя. В качестве шефской помощи Вооруженным Силам. Вместо положенной ему по срокам переподготовки. Тебе помочь?
Зубанов покачал головой и с трудом поднялся.
— У тебя какой размер, прапорщик? — спросил он.
— Сорок пятый, — неохотно буркнул в ответ прапорщик.
— Чувствуется.
— Пошли, пошли, полковник. Нам еще с тобой говорить — не переговорить.
Генерал и поддерживаемый им под руку полковник прошли к вертолету.
— Товарищ генерал, а куда этих? — кивнул в сторону пленных подбежавший офицер.
— Этих? На уборку территории. И восстановление охранного периметра. Чтобы все под метелку. То, что они тут насорили.
— А тех?
— Тех со мной.
— Давай! — крикнул куда-то в сторону леса офицер.
Войска разомкнулись и пропустили вперед десятка полтора одетых в камуфляж бойцов. Одинаково невысокого роста.
— Грузи их в вертолеты.
— Китайцы? — все понял Зубанов.
— Они самые. Наши желтолицые братья по соцлагерю. Знакомятся с успехами наших Вооруженных Сил.
Китайцев, подталкивая прикладами, загоняли в вертолеты.
— Мои китайцы? — не выдержав, спросил полковник.
— Твои. По твоей наводке.
— А что же они стреляли мне в спину? Если мои.
— Во исполнение приказа вышестоящего командования.
— Зачем? Ведь мы препятствовали бомбардировке их территории. Защищали их население. А они, напротив, — способствовали…
— Так точно, способствовали…
— Зачем же они подыгрывали людям, которые желали стереть с лица земли их города?!
— Точно не знаю. Но имею несколько гипотез. Хочешь одну из них?
— Валяй.
— Затем, чтобы стереть с лица земли их города.
— Тогда совсем ничего не понимаю.
— И не поймешь. Потому что все это большая политика. И я, наверное, до конца не пойму. Мы с тобой люди простые, военные, привыкли решать все вопросы лобовой атакой. А здесь все больше в обход. Так что ум за разум…
— И все же, чего они добивались?
— Кто?
— Китайцы.
— Расширения своих границ на север путем возвращения исконно принадлежащих им территорий. И ослабления демографического кризиса за счет освоения новых земель.
— Земель, действительно принадлежащих?
— Ни хрена не принадлежащих. Но деваться было бы некуда. Потому что потери в гражданском населении были бы огромны. Тут или война, причем при моральном осуждении и блокаде со стороны всего мира. Либо уступки.
— Докуда уступки?
— Как бы сторговались. Но думаю, запросили бы до широты Байкала.
— Но ведь при этом погибли бы их люди.
— Зато другие бы зажили лучше. Тем более потери были бы очень незначительные. От силы миллион человек. Что такое миллион для Китая? Капля в Желтом море. Стратегический выигрыш был бы гораздо больше.
