Потом полковника били и пинали ногами все прочие желающие. Били несильно, так, чтобы ничего не сломать. Но больно, чтобы впредь неповадно было.
Потом окатили из помойного ведра холодной водой.
— Готово. Очухался.
— Ну что, дышишь, полковник?
— Это все?
— А что, ты еще хочешь? Если хочешь — мы с полным вашим удовольствием.
— Нет, спасибо.
— Ну, тогда — разойдись.
Бойцы вышли из комнаты. Все вышли.
— Вставайте, полковник, — подал руку командир. Снова перейдя на «вы».
Ну, значит, точно — экзекуция закончена. Раз на «вы».
Помог встать, помог смыть в ванной кровь.
— Крепко вы меня.
— Могло быть хуже. Вы ведь тоже… ребят обидели. Полковник вытерся. Взглянул на себя в зеркало. Били аккуратно, с учетом дальнейшего использования пострадавшего. Лицо почти не тронуто. Переломов нет. Даже ребра целы. А вот что касается не видных под одеждой синяков и кровоподтеков…
— Зачем? Зачем вам все это надо было? — спросил полковник. — Провоцировать меня…
— Надо было. Чтобы вы больше не помышляли о побеге.
— Вы думаете, поможет?
— Поможет. Ведь вы не будете знать, каким будет ваш следующий побег — настоящим или инсценировкой. И не будете знать, какие вам достанутся патроны.
— И что, каждый новый побег вы будете бить меня сильнее?
— Будем сильнее, — серьезно подтвердил командир. — С каждым разом все сильнее и сильнее. А если вы во время побега случайно кого-нибудь покалечите — переломаем все кости. И в конечном итоге убьем.
«Эти выполнят свое обещание, — понял полковник. — Эти — убьют».
Но не это страшно. Вернее, не только это. Не одни лишь переломанные кости, отбитые внутренности и смерть. Но еще и позор. Участие в разыгрываемой помимо твоей воли комедии. Когда ты играешь всерьез, а все вокруг тебя потешаются, потому что в отличие от тебя знают финал пьесы.
Вот что обидно и страшно. Вот что удерживает на месте надежней любых кандалов и колодок! Невозможно готовить побег, подозревая, что это не побег, а водевиль, придуманный до тебя и за тебя. Водевиль, за игру в котором тебя будут жестоко бить и будут убивать.
Ну чем не поводок для любителей бега на дальние дистанции?
Идеальный поводок!
Неодолимый поводок!..
* * *
— Что у вас?
— Дополнительная информация по операции «Полковник».
— Что там приключилось?
— Ничего особенного. Мы закончили профилактические мероприятия по психологическому подчинению агента Шакал.
— Каков результат?
— Положительный. Шакал получил серьезную прививку. Он готовился к побегу, мы организовали ему побег. Очень неудачный побег. Теперь мы гарантированы от сюрпризов с его стороны. Он стал ручной.
— Надолго стал?
— До конца операции.
— Вы в этом уверены?
— Уверен. Он морально надломлен. Он не рискнет вновь оказаться в ситуации, которую пережил.
— Но он может отказаться сотрудничать. Раз вы отняли у него надежду.
— Надежду отнять невозможно. Особенно надежду на жизнь. Он будет работать. Так как будет продолжать надеяться. Я думаю теперь — еще больше, чем раньше.
— Почему больше?
— У него появились новые мотивы для сохранения жизни. Кроме инстинкта самосохранения.
— Какие?
— Месть! Он потерпел поражение и теперь жаждет реванша. Отказ от сотрудничества равен для него смерти. А смерть — отказу от мести.
Он не откажется от мести. Он будет мстить. И, пока будет готовиться к мести, будет работать. Будет работать на нас.
— Тогда форсируйте операцию. Мы должны закончить ее не позже, чем через две недели.
— Но по плану — через три.
— План пересмотрен. Вы должны завершить работу за две недели.
— Но…
— Повторите приказание.
— Операция должна быть завершена в двухнедельный срок.
— Вы все правильно поняли. Выполняйте.
— Есть выполнять!
Глава 47
— Торопитесь, полковник. У нас очень мало времени!
— Когда выезжать?
— Через сорок пять минут.
— Почему вы предупредили меня так поздно?
— Мы сами только четверть часа назад узнали.
— Что узнали?
— Что объект прибыл на место. Четверть часа назад.
— Кто он?
— Номер четыре.
Четвертым в списке приговоренных был известный в городе бизнесмен. Как и все прочие, участвующий в дележе наследства покойного Боровицкого. И претендующий на немалую его часть.
Ну вот и до него очередь дошла. Только почему-то не вовремя…
— Почему сегодня? Мы должны были работать четвертого через два дня. Почему такая спешка?
— Потому что погоняют.
— Начальство?
— Обстоятельства.
Значит, начальство. В обстоятельства полковник не поверил. У мелких сошек, вроде этого командира, обстоятельств не бывает. Бывают только приказы. Разрешающие. Запрещающие. И погоняющие.
В этом случае был, по всей видимости, погоняющий.
А зачем начальству вдруг погонять исполнителей? К торжественной дате отрапортовать? Так вроде это теперь немодно. Красных дат не осталось. Кроме дней рождений непосредственных начальников.
Тогда зачем? Непонятно. Совершенно непонятно…
— Ну что же вы, собирайтесь. Собирайтесь, полковник, — поторопил командир.
Что безработному полковнику собираться — только подпоясаться. Ременной сбруей через грудь и плечи, под кобуру скрытого ношения…
Готов полковник! Как говорится, к труду и обороне! Особенно к обороне. В первую очередь к обороне.
В соседней комнате шумно, топая и переговариваясь, собирались бойцы.
Интересно, что будет на этот раз? Дело? Или инсценировка? С последующим воспитательным мордобоем. Если он поддастся на провокацию…
В дверь заглянул командир.
— Ну как вы?
— Я почти готов.
— Что значит — почти?
— Осталось оружие.
— Оружие — на месте. И не дай вам бог… Это понятно. Бог далеко, а его наместники здесь, на земле. Вот эти вот бравые ребята. Взявшие на себя право казнить и миловать. Вернее, только казнить, потому что миловать вряд ли…
