Для чего «изделие» поедет в Европу, Абдулла не знал. И не должен был знать. Но имел право догадываться.
Он считал, что «изделие» необходимо для того, чтобы скомпрометировать чеченских боевиков, чтобы его нашли и в Европе поднялся по этому поводу грандиозный скандал…
Так считал Абдулла Магомаев.
Султан.
Бывший совпартработник, известный всем и каждому как чеченский полевой командир и террорист номер один и мало кому, а вернее, практически никому не известный как разведчик.
Если они найдут бомбу, то чеченский сепаратизм лишится политической и финансовой поддержки…
Так думал Султан…
Наверное, правильно думал.
А может быть, ошибался.
Но ошибается он или нет — какое это может иметь значение? Неважно, что он думает, важно — что он делает. И еще важнее — что готов сделать!..
Первый акт был отыгран, ружье вынесено на авансцену. Скорее всего, не одно ружье, а много ружей. Какое их них выстрелит и когда — остается только гадать. Но какое-нибудь — обязательно выстрелит! Потому что таковы законы жанра.
Политики!
И жизни тоже…
А иначе для чего Султан и многие другие Султаны и Тромбоны рисковали своими головами?..
Глава 68
Тромбона раскрыли случайно…
Потому что, как говорится в пословице, сколько веревочке ни виться…
В разведке такое бывает сплошь и рядом: сидит внедренный по самую маковку наш резидент где-нибудь в Буркина-Фасо, изображая белого рабовладельца-плантатора с трехвековым семейным колониальным стажем, — пьет виски, курит сигары, строит заговоры против марионеточного правительства, водит дружбу с местными военными и с американской разведкой. И все у него замечательно.
Но вдруг, в один прекрасный день, встречает на улице, возле портового кабачка, однокашника, которого послали сюда строить атомную электростанцию.
— Ёшкин кот! — орет благим матом однокашник, бросаясь на шею плантатору в пробковом шлеме. — Кого я вижу! Пашка, скотина ты этакая! Ты как здесь, мерзавец, оказался?
«Плантатор», конечно, решительно ничего не понимает и говорит на родном английском языке, мол:
— Я, конечно тоже очень рад. Но я вас, мистер, не знаю и знать не желаю! Я, можно сказать, вас первый раз в жизни вижу и буду крайне признателен, если — в последний.
На что его приятель ржет как конь, восторженно колотит себя по ляжкам, а приятеля по спине и орет на всю улицу:
— Во дает!.. Ну дает!.. Кончай выдрючиваться, что я, слепой, чтобы своего друга и собутыльника не признать, даже если тот не один, а три шлема на башку напялит!
Конечно, понять его можно — однокашник рад-радешенек встретить в далекой экзотической стране знакомое с детства лицо. И искренне считает, что тот комедию ломает и через минуту пригласит его водку жрать.
И кое-кто из прохожих уже с интересом наблюдает за их встречей.
И, что самое препоганое, в этот момент мимо обязательно пройдет какой-нибудь плантаторский приятель из американского посольства. Или в дело ввяжется местная полиция, которая арестует и препроводит однокашника в участок для дальнейших разбирательств.
Дело, конечно, удастся замять. Русского специалиста отзовут домой под предлогом, что он подхватил сонную болезнь, осложненную местной формой триппера. Плантатор будет радостно рассказывать всем про анекдотичную встречу… Но только кто ему поверит?!
Плантатора перепроверят и, конечно, найдут в его безупречной легенде изъяны.
После чего наш резидент тоже отправится домой, где, не исключено, снова встретит своего изгнанного из Африки приятеля, от которого получает по морде за сорванный контракт…
Так бывает.
И так и вышло…
Тромбона опознал его взятый в плен «земляк». Который был не из деревни Разливы Костромской области, где, по легенде, обитал перебежавший на сторону боевиков контрактник Степан Емельянов. Его опознал однокашник по военному училищу, тогда — такой же, как он, курсант. Теперь — офицер.
Он узнал его в бородатом «духе». И сказал:
— Что, продался, падла!
И назвал по имени. Не Степаном — Сергеем. Сергеем Матушкиным, уроженцем города Тобольска!
Аслан Салаев рассмеялся и нажал на спусковой крючок автомата. Чтобы его однокашник не успел сказать больше и чтобы смерть его была легка.
— Дурак! — произнес он, отпихивая от себя труп. — Я не Сергей и не Степан — я Аслан! Аслан Салаев!
Его «братья» одобрительно заухмылялись.
Но не забыли того, что видели. И сообщили о том, что видели, — кому надо.
Сергея разоружили.
И допросили.
Сергей клялся и божился, что он, до того как стать Асланом, был Степаном Емельяновым и что родился в селе Разливы, а не в каком-то там Тобольске, где ни разу в жизни не был.
Если бы боевики решили проверить его, послав запрос в паспортный стол, — все бы сошлось: им бы ответили, что да, что действительно Степан Емельянов родился и вырос в селе Разливы, и даже, в подтверждение, могли отправить по факсу его фотографию. Сергея фотографию.
Но боевики не послали запрос в паспортный стол — они послали в село Разливы своего человека. Из «пятой колонны». Потому что в любом регионе России, в каждом городе у чеченцев найдутся земляки. Которые им не откажут. Не посмеют отказать! И в Костроме, конечно, тоже нашлись. Нашлась чеченская «крыша», которая послала в село одного из своих «быков». Не чеченца — русского.
Тот приехал и стал показывать жителям фотографию Аслана Салаева. Которого никто не узнавал.
Участковый, которому было строго-настрого приказано сообщать о всех интересующихся Степаном Емельяновым людях, в это время пил на рыбалке водку.
Аслана Салаева, назвавшегося Степаном Емельяновым, земляки не опознали. Значит, он не был никаким Степаном, а был — Сергеем.
Сергея допросили еще раз. Теперь уже с пристрастием.
Его связали и стали пытать. Подручными средствами. И потому — особенно жестоко.
Из него тянули жилы, вытягивая признание.
И Сергей, не выдержав пыток, раскололся. Он признался, что он не Степан, а Сергей, что родом не из Костромы, а из Тобольска и что никакой он не контрактник, а офицер Российской армии. Он рассказал все…
Все, что имел право и должен был рассказать в случае провала.
Не правду, но близкую к ней полуправду.
А сверх того не сказал ничего!
Абдулле Магомаеву сообщили о том, что в его отряде был изменник.
Что прозвучало как гром среди ясного неба!
Для Абдуллы.
