— Да, это именно он и слушает… А вы Катя?.. Я так и понял… Здравствуйте, Маша… Да… Да… Конечно…
С превеликим моим удовольствием. Когда — сказать не могу. Но как только — так непременно…
Ну зачем же «прощайте»? Зачем так грустно? Лучше до свидания. Надеюсь, до очень скорого свидания.
— Прекращай! — показал, скрестив руки, Грибов.
— Да…Да…
Не дают поговорить… Секретарь не дает… Ну что вы такое говорите! Какая красавица. Ни рожи ни кожи. Смотреть не на что… Ну что вы! Я вам точно говорю. Ни один нормальный мужик на нее не позарится…
И с совершенно ехидной рожей взглянул на напарника.
— Ты что, не мог дать номер мобильного телефона? — возмутился Грибов.
— Ну да! Скажешь тоже. Его наши слушают. А дело, сам понимаешь, конфиденциальное…
И снова открыл трубку.
— Да, я всегда занят. Увы. Такая работа. Даже невозможно поговорить с тем, с кем хочется поговорить. Так клиенты наседают. Просто спасу нет…
Грибов настойчиво постучал по циферблату наручных часов.
— Время! Время!
Григорьев выставил указательный палец. И провел им поперек горла.
— Ну минуту! Всего одну минуту! Ну зарез!
— Нет! — покачал головой Грибов.
— Тогда давайте сделаем так, — проворковал Григорьев. — Вы мне все-таки дадите свой номер, а я, как закончу презентацию, сразу вам перезвоню. Хорошо? — и нетерпеливо защелкал пальцами, требуя ручку.
— На! Подавись! — тихо сказал Грибов, передавая ручку и бумагу.
— Вот и хорошо… Обязательно… Непременно… Секретарше? Конечно, передам. Только она все равно ничего не поймет. Она у нас девушка без фантазии. И без юмора. Просто мужик какой-то. Но хуже бабы.
До встречи.
И, облегченно вздохнув, положил трубку.
— Ну? — требовательно спросил
Грибов.
— Что «ну»? Информатор звонил. Может дать очень ценные сведения.
— А может не дать… — съехидничал Грибов.
— А может не дать… Но обычно столковываемся.
И тут же снова зазвонил телефон. Скорее подчиняясь инстинкту, чем разуму, Григорьев схватил трубку. И поднес ее к растянувшемуся в сладкой улыбке рту.
Но тут же стиснул зубы и лихорадочно замотал головой.
— Он? — напряженным шепотом спросил Грибов.
— Он! — быстро закивал Григорьев.
— Черт!
Не разбирая дороги, переворачивая на ходу стулья и срывая портьеры, Грибов рванулся в сторону спальни.
— Телефон! — хриплым шепотом заорал он. — Возьмите трубку!
— Я слушаю, — тихо сказала жена. Грибов включил магнитофон на запись.
— Это я, — сказал голос, — узнаешь?
— Где моя дочь?! Где Света? Если вы не вернете мне мою дочь… — что есть силы заорала женщина.
Оттолкнув мужа, Грибов обхватил и аккуратно, но сильно сжал голову женщины. Развернул ее лицом к себе. И очень медленно покачал головой.
— Спокойно! — показал он губами. — Спокойно!!
Женщина испуганно взглянула на него. И взяла себя в руки.
— Требуйте дочь! — тихо сказал Грибов. — Дочь!
— Где моя дочь? Я хочу услышать ее голос, — напряженно потребовала женщина. — Позовите к телефону мою дочь! Если вы не дадите поговорить с моей дочерью, я прекращу разговор.
Грибов закрыл глаза и утвердительно кивнул.
— Молодец! Так и говори дальше Именно так!
Григорьев прижал к уху отводной наушник. До боли прижал. Другой рукой лихорадочно набирая номер на мобильном телефоне.
И тут же услышал голос девочки.
— Мама. Это я. У меня все хорошо Меня никто не обижает. Я очень соскучилась…
— Светочка, где ты… В наушнике телефона что-то хрустнуло.
— У нас она. На магнитофоне, который вы слышали. И не на магнитофоне — тоже. И с ней действительно все хорошо. Пока хорошо. Пока мы не потеряли надежду получить то, что просили.
— Что вы от нас хотите?
— Материальной помощи в уже известном вам размере.
— Но у нас нет такой суммы…
— Тогда у вас нет дочери… И тут же гудки.
Гудки.
Гудки…
Грибов отбросил ставший бесполезным наушник. И обеими руками схватил мобильный телефон.
— ЦАБ? Дежурный? Черт. Забыл! Какой сегодня пароль?
— Кажется, Ромашка, — подсказал вовремя подоспевший Грибов. — Да, точно, Ромашка.
— Говорит Ромашка. Откуда был звонок на телефон… Да, да, только что. Секунду назад.
Так, понял. Понял вас.
— Ну? — нетерпеливо спросил Грибов. — Где он? Откуда звонил?
— Улица Красная. Телефон-автомат номер 212. Возле магазина «Продукты». Недалеко!
— Совсем рядом. Давай ходу!
Спотыкаясь и перепрыгивая сразу по три-четыре ступеньки, следователи бросились вниз. Из подъезда. Через небольшой двор к стоящей на импровизированной стоянке машине.
Плюхнулись на сиденье. Запустили мотор.
— Мигалку!
— Что мигалку?
— Мигалку поставь!
Грибов опустил стекло и налепил на крышу проблесковый милицейский фонарь.
Машина рванула с места, вывернула на улицу и, распугивая транспорт, покатила по указанному телефонистами адресу.
— Мигалку!
— Что мигалку?
— Мигалку сними! Мы уже близко.
Грибов снял мигалку. И милицейская машина превратилась в обыкновенный, не первой молодости «жигуль».
Направо.
Налево.
Еще раз налево.
— Придержи. Мы уже гражданские, — напомнил Грибов, — не хватало еще нацеплять на себя гаишников.
Последнюю сотню метров машина прошла на самой малой скорости.
— Кажется, вон тот.
В телефонной будке живо общалась с неизвестным абонентом пожилая женщина. Злодея-шантажиста она напоминала мало.
— Давай так — ты посмотришь, что и как, там, на месте. А я вокруг покручусь, — предложил Григорьев. — Может, он не успел уйти далеко.
— Тогда тормози здесь. Дальше будет опасно.
Машина резко затормозила возле самой бровки тротуара. Грибов стремглав выскочил наружу из машины.
— Спасибо! — сказал он, сунув водителю несколько смятых купюр.
— Не за что. Может, подождать? — предложил свои услуги явно довольный щедростью пассажира водитель.
