– Вы хотите сказать – семье Бенедокто, не так ли? – крикнул кто-то.
– Иначе говоря, племянник, вы согласились выполнить все те требования, которым мы сопротивлялись, когда он вторгся на наши родные земли, – сказал ЛеКруа. – И теперь в качестве премии вы дарите ему жизни наших юношей. Чтобы Великий смог излить свою злобу на ком-нибудь другом. Поистине дипломатическая победа, племянник. Во всех уголках Конека люди возрадуются. Они затанцуют на улицах, когда новости достигнут Хорэна.
Герцог был не настолько пьян, чтобы не понять, о чем говорил епископ. Эти плясуны, наверняка, вооружаться факелами и вилами и вознамерятся переделать историю своими собственным руками, посчитав за необходимое обзавестись новым герцогом.
Слезы наполнили глаза Тормонда. До сих пор он был уверен, что сделал удачный дипломатический ход. Зачем же эта ожесточенная злоба со стороны его друзей и советников?
– Позвольте мне дать вам совет, племянник, – рявкнул епископ Ле Круа. – Оставайтесь в Бросе до тех пор, пока солдаты, которых вы преподнесли Великому, не вернутся домой. В противном случае жители Конека могут причинить вам вред, воодушевившись миром, которого вы добились.
Даже пьяный герцог уловил угрозу и задумался. Как отреагирует Рэймон Гэрэт, когда вести дойдут до него? Да как захочет! Его поддержит большинство конекийцев.
Герцог Тормонд был одурманен. Брат Светоч хотел знать, почему этот человек так упрямо и настойчиво не замечает действительности. Не сделали ли в Кроисе что-нибудь с его рассудком?
Герцог Тормонд понуро покинул то, что, по его мнению, должно было стать грандиозным празднованием. Все прекрасно видели, что он разочарован и смущен.
Его сестра поборола врожденную скромность и выступила с разъяснениями ряда достигнутых соглашений. Всесторонние соглашения могли привести к значительным последствиям. Они касались Наваи, остальной Диреции, Кальцира, империи, не считая Конека, папских областей, Фиралдии и Церкви. Великий не установил никаких четких сроков выполнения его требований, за исключением пункта, который касался вооруженных людей: они должны быть собраны и отосланы в Брос к началу осенней кампании против Кальцира.
Изабет сказала, что ее муж обеспечит независимость Конека. Он отправит корабли и специалистов по ведению обороны, дабы помочь войне.
Брат Светоч не смог не отметить, что карательная экспедиция чудесным образом трансформировалась в войну. Последняя, вероятно, превратится в поход, поддерживаемый королем, который не принимал участия в подписании соглашения.
Изабет оказалась куда более прозорливым дипломатом, чем ее брат. В обмен за содействие короля Питера в покорении Кальцира Великий отпишет во владения Наваи остров Шиппен. И близлежащие острова. Шиппен имел достаточно большие размеры, и временами становился самостоятельным королевством. Его площадь намного превышала общую площадь всех дирецийских территорий Питера. Правда, земли Шиппена были куда беднее.
Изабет также сообщила о договоре Великого с императором Грааля.
Континент Кальцир с его прибрежными островками передадут империи и Аламеддину. Различные города и замки отойдут тем, кто оказывал помощь в завоевании. Однако они останутся вассальными территориями императора и короля Аламеддина.
Великий щедро одаривал своих подданных еще не завоеванными землями.
Победа в войне обогатит Питера. Ослабит мощь фиралдийских врагов Великого. И усилит могущество Иоанна.
Брат Светоч начал подозревать, что за слабостью, проявленной Тормондом, стоял более серьезный план.
Если Шиппен окажется под властью Наваи, Платадура немедленно станет оказывать влияние на востоке моря Прародительницы – на Сонсу, Датеон и Апарион. Особенно на Сонсу. В основном, торговля ее осуществлялась через узкий, опасный пролив Райп, который отделял Шиппен от материка Кальцир.
Брат Светоч подошел к Изабет.
– Я чувствую тайну. Куда клонит Иоанн? Что изменилось? С чего вдруг император Грааля становится другом Патриарха? Они враги от природы, как кошки и собаки.
Теперь уже все потеряли интерес к случившемуся.
– Долго удерживать это в тайне не удастся. Полагаю, я могу вам сказать, – зашептала Изабет. – У Иоанна только один сын. Лотару двенадцать. Он болезненный ребенок и потому не переживет своего отца. Иоанн хочет, чтобы право наследования осталось за семьей Игов. Великий как Патриарх, дал слово, что Церковь разрешит всем детям императора наследовать его место.
Интересно.
– Даже его дочерям?
– Именно. Кэтрин и Элспет, как никто другой, могут претендовать на трон. Цена? Иоанн должен помочь завоевать Кальцир. Вы же слышали о дележе земель.
Брат Светоч полагал, что за этим стоит еще что-то. Великий ничего так просто не отдаст заклятому врагу. Да и Хансел не покорится столь легко.
– А произойдет ли все это на самом деле? – поинтересовался чуть позже Майкл Кархарт. – Тормонд может пообещать Великому что угодно. Какие будут последствия, если он попытается подавить мэйзелан, деведийцев, дайншау, праман побережья Терлаги или свободомыслящих епископцев Конека?
– Он окажется в холодном и пустынном месте, – заметил редко говоривший Тембер Вирт.
– Действительно, многие жители повернутся к Тормонду спиной, если он все-таки попробует это сделать. Ему потребуется помощь, чтобы все шло как по маслу, – сказал епископ ЛеКруа.
– Никто из вас, да и вообще никто со дня избрания на пост Патриарха Гонарио Бенедокто, не обратил внимание на то, что в мире бы поубавилось проблем, не занимай Великий эту должность, – заметил Майкл Кархарт.
Не намекаете ли вы на то, что кому-то стоит этим заняться? – спросил брат Светоч.
– О нет. Нет! Я просто констатировал факт. Избрание великого привело к огромному количеству смертей и ужасным бедам. А он только начал.
– А в этом есть смысл, – изрек брат Непорочность, – мы примем на душу еще один грех, если позволим Конеку втянуть себя в эту войну с Кальциром. Я знаком с некоторыми праманами. Многие все еще живут в окрестностях Терлаги и вдоль побережья. Они по большей части – хорошие люди. Как и большинство конекийцев. Или этих кальциран, которых Великий жаждет распнуть.
– Не упоминайте терлагийцев, – сказал Майкл Кархарт. – Если Великий пронюхает, что Волсрад не уничтожил праман во время войны с меридианцами, то внесет их в свой список по подавлению. Вероятно, они будут стоять в нем на первой строчке.
– Может, мы слишком сильно волнуемся, – заметил брат Светоч. – Вспомните, каков наш герцог. Мне кажется, он никогда не сможет многого сделать. Только поставит графа Рэймона во главе экспедиции в Кальцир, чтобы Гэрэт и его горячие головы не натворили еще чего-нибудь дома. Если Кальцир проявит такое же упрямство, какое проявлял всегда, у Великого не останется времени обратить внимание на Конек.
