Ясно, почему колдуна не любили в епископской иерархии. В его душе горело презрение к мелочности церковных политиканов, которые пеклись только о собственных интересах.
– Тем не менее вы нам понадобитесь, когда неверные призовут Помощников Ночи. – Для Дрокера только одна война имела смысл, война против Ночи.
– Теперь вам следует знать о колдунах, поскольку в первую очередь они направят свои действия против вас, – сказал Элс Донето.
– Мы не станем атаковать. Ожидание позволит нам создать резерв солдат в будущем, – разъяснил свою позицию Дрокер.
Длинные речи колдуна раздражали собравшихся. Но никто не пытался торопить его. Все находились на территории братства, на территории войны. Несколько членов были страшнее самого Дрокера.
– Им кажется, что у меня нет сердца, – сообщил по секрету колдун. А затем разразился хохотом. Это вызвало столь сильный приступ кашля, что Элс позвал за лекарем братства, который принес Дрокеру порошок из трав в кожаном мешочке. Рэдферн Бэхтэр помог колдуну вдохнуть лекарство.
– Со мной все кончено, – сказал Дрокер Элсу, когда оправился. – Подождем до тех пор, пока колдуны не встретятся с Ашером Хуггином, Партеном Лорикой, Алином Гамлетом и с Буго Армина. Те, кто сейчас в ал-Хазене, пугают меня.
– Тогда, надеюсь, я никогда с ними не столкнусь.
– Тебя это беспокоит? – поинтересовался Дрокер.
– А то. Любой, кто не принадлежит вашей братии, начнет волноваться.
Дрокер вопросительно поднял бровь.
– Обычным людям, которым приходится выцарапывать себе пищу, те, кто настолько непоколебимы в своих убеждениях, действительно покажутся пугающими.
Дрокера, казалось, слова Элса позабавили.
Снаружи шел небольшой, но непрекращающийся снег. Погода не улучшалась. Не закончится ли это тем, что Кальцир окажется погребенным под толстым слоем льда, как и весь дальний север?
По телу Элса пробежали мурашки. Даже на славу воздвигнутое сооружение, подобное смотровому пункту, не спасало от холода. Разум ша-луга заполнили сквозняки, озноб и обрывки фраз из разговора о праманских колдунах. Он покинул Дрокера и разыскал Горта.
– Пинкус, все это нытье навело меня на мысль. А что, если те люди нашлют на нас разрушающие чары, а мы не подготовимся?
– Я понял тебя, Пайп. Что нам надо, дабы не оказаться застигнутыми врасплох?
– То, что есть в каждой семье, живущей там, где Ночь бродит у порога их дома. Надо законопатить все щели.
Фраза «законопатить все щели», в сущности, принадлежала древним обитателем Дарнении. Конечно же, ее переиначивали на свой манер жители других земель. Народная мудрость основывалась на здравом смысле. Все понимали, что означают эти слова: не дать холоду проникнуть в дом, а следовательно, и ночным существам, которых необходимо было держать на морозе.
Законопатить все щели.
– Пайп, я неоднократно нашептываю эти нежные слова каждому младшему офицеру с тех самых пор, как мы разбили здесь лагерь.
– Ну, тогда мне не надо изводить их постоянными напоминаниями.
Законопатить все щели. Элс полагал, что в этой чудной стране все следовали поговорке машинально.
Титус Консент привел к ша-лугу двух местных девов.
– Эти люди, полковник, рисковали всем ради нас. Они не могут вернуться в ал-Хазен. Но за стенами города по-прежнему находится их семья, – зашептал он.
– Понимаю, – ша-луг хотел закричать. Он попал в ловушку. Девы собирались выдать соплеменников Элса его врагам. А ему не оставалось ничего другого, как защищать и награждать их за это.
– Устрой некое подобие судебного процесса. Пусть все выглядит так, словно мы пытаемся очернить девов и заявляем о том, что они нам оказывают содействие. Приговори их к повешению, а затем даруй жизнь по просьбе броских девов.
– Лишь вид мертвого младенца вызывает у меня большее омерзение, чем твой план, однако я попробую осуществить его.
– Их уже видели в лагере?
– Нет. Мы укрываем их. Они желают говорить только с тобой.
– Продолжай в том же духе. Приведи их. А почему именно со мной?
– Их беспокоят шпионы. До них дошел слух, что в лагере находится, по крайней мере, один праманский агент, занимающий высокий пост.
– Истинная правда. Такова человеческая сущность. – Элс Тэг всегда следил за своим языком: ни одному деву не должно стать известно о том, что предан он отнюдь не врагам ал-Прамы.
По донесениям разведчиков, для осажденных наступили тяжелые времена, хотя ал-Хазен еще не был полностью окружен. В городе начали забивать тягловых животных. Кавалерийских лошадей пока не трогали, но кормить их было – нечем. Зернохранилища опустели. Казнь виновных в расхищении зерна чиновников практически никак не отразилась на количестве съестных припасов, больше их не стало.
Сильней всего страдали те жители ал-Хазена, которые не являлись единоверцами праман. Титус поведал Элсу ужасающие подробности. Ша-луг начал искоса поглядывать на дева.
– Имей терпение, – промолвил Консент. – Как ты нам всегда говоришь.
– Я действительно надеюсь услышать хоть что-нибудь достойное моего внимания.
Вошедшие кальциране оказались пожилой парой, служившей при дворе Мафти ал-Арая эл-Арака, а теперь исполняющие распоряжение чужеземных командиров.
– Они занимались счетоводством, – объяснил Титус.
– И потому ты питаешь к ним особое чувство.
– Им представился особый случай присутствовать при обсуждении важных вопросов.
Старики из ал-Хазена проявляли такое же нетерпение, как и Элс. Они были измучены. Все, чего девы хотели, так это разместить свои дряхлые кости на кровати и заснуть. Однако их тревожила судьба детей и внуков.
Их важное сообщение оказалось удручающе длинным, а состояло в том, что вскоре колдуны из ал-Хазена выйдут на сцену.
Элс не мог избавиться от ощущения, будто он упустил что-то, когда девы удалились.
– Титус, что я пропустил? – рявкнул ша-луг. – Все эти сведения вполне уместились бы в одном предложении.
– Мне хотелось придать трагедии девов человеческое лицо. Очевидно, мне это не удалось.
Ша-луг пристально посмотрел на Гледия Стьюпо. Гном пожал плечами.
– Молодежь не замечает многих вещей. А мне сдается, что эти люди нам пригодятся.
– Каким образом?
– Они работали во дворце. Им известны все здания первостепенной важности.
– Ясно. Ты прав. Я становлюсь нетерпеливым.
– Ничего удивительного, как мне кажется, ведь Грэйд Дрокер не отходит от тебя на шаг.
