С каждым часом андорэйцы все больше разочаровывались в своих богах.
* * *
Боги андорэйцев пристально наблюдали за ними. Те буянили, выпивали, совершали глупые действия, опять выпивали, творили зверства, пили и проявляли недальновидность. Из-за чрезмерного употребления спиртного.
Их культура приобретала все эти черты на протяжении многих столетий.
Однако там, где сейчас находились Шэгот и его товарищи, никто уже не исповедовал подобные ценности.
– Мы найдем человека.
Остальные хмурились, но не осмеливались ослушаться. Воодушевление андорэйцев постепенно таяло.
Серьезные разногласия возникли через неделю. Именно тогда Шэгот попытался проскользнуть через Антекс незамеченным.
– Какого черта мы делаем, Грим? От нас всего-то требовалось поймать придурков, убивших Эрифа. Но за целый месяц я ни разу не услышал, чтобы кто-нибудь упомянул его имя, – взорвался Финбога.
– Я хочу домой, – пробормотал Сигурд.
– У нас больше нет дома, – напомнил ему Шэгот.
– А мне все равно. Так или иначе, когда-то он там был. А здешние места меня достали.
– Может, с этого момента боги сами о себе позаботятся. – Даже Асгрим вышел из себя.
Шэгот глубоко вздохнул и выдохнул. Он не знал, как ему бороться с упадком духа своих друзей. Грим и сам делал над собой огромные усилия, дабы не впасть в уныние.
Теперь Шэгот спал куда больше, чем раньше, когда был частью арнхандерского войска. Он никак не мог совладать с собой. Ему хотелось восстановить привычный ритм сна. Шэготу не терпелось вывести своих людей из этой страны, где с ними могли расправиться за все, что натворили арнхандеры.
Но самым отвратительным было то, что им приходилось прятаться, красться, избегая случайных взглядов.
– Какого дьявола мы так поступаем, Грим? – спросил Холгрим. – Здешние жители понятия не имеют, кто мы такие. Нам надо выйти на дорогу и притвориться обычными странниками, которые идут на восток.
Холгрим говорил дело. Однако голоса богов в голове Шэгота не позволяли ему уступать.
– Да все это чушь, – настаивал Финбога. – Я готов продолжить путь в одиночестве.
– Когда мы доберемся до Орминдена, станет легче. Казалось, андорэйцы никогда не достигнут этой области.
А все потому, что Шэгот слишком много спал. Но даже после того, как они достигли Орминдена, Грим настаивал, что им надо держаться подальше от жителей.
Свэйвар, Холгрим и другие час от часу становились неуправляемее. Тем временем Шэгот, по словам его собственного брата, терял независимость и превращался в «таинственного глашатая кучки сбрендивших божков, которым уже никто не поклонялся».
Через неделю пребывания в Орминдене Шэгот проснулся и обнаружил, что рядом с ним остался лишь Свэйвар. По сгорбленной спине брата, который готовил на огне еду, Шэгот догадался, что случилось нечто плохое.
Лошади пропали.
– Они ушли, Грим. Не могли больше выносить все это. Правда, они оставили все снаряжение.
– Я не понимаю. – Шэгот отказывался верить словам брата.
– Ты опять не слушаешь, так? Они же тебе постоянно твердили об этом.
– Но ты ведь еще здесь.
– Я твой брат. Будь я уверен, что тебе удастся продержаться хотя бы неделю, тоже бы ушел.
Ни на этот, ни на следующий день Шэгот в путь не отправился. Он не сомневался, что товарищи одумаются и вернутся.
Свэйвар не настаивал. Он больше не верил в задание, порученное богами. Но Шэгот был его семьей.
Асгрим пришел к выводу, что после всех испытаний, которые им пришлось пережить, было бы неплохо уничтожить парочку богов.
Спустя несколько дней Шэгот заставил себя подняться на ноги и продолжить путь.
– Ну и куда пойдем, большой брат? – спросил Свэйвар.
– В древний город Брос. Не знаю, зачем это надо. Так велят они.
Шэгот сам себе поражался. У него не было другого выбора. Но если бы не роящиеся в его голове голоса богов, он бы направился домой.
Асгрим, со своей стороны, стал воспринимать брата как святого сумасшедшего. Таких в религии северных земель было мало, но все же иногда старейшины упоминали в своих рассказах безумцев, которых коснулась рука богов. Шэгот – яркое тому подтверждение.
Северные боги отличались злобой и мелочностью. Большинство из них посылали на землю голод, мор и войны. Но все они приобрели ту внешность, которая смертным казалась наиболее привлекательной.
Финбога, Холгрим, Сигурд и Сигурдон столкнулись с жестокость Помощников Ночи спустя два дня после того, как покинули Шэгота и Свэйвара.
Они укрылись на ночь под старым каменным мостом, ведущим через ручей, который в ширину достигал чуть меньше шести ярдов. Ручей обмелел из-за наступившей осени.
Днем шел снег. Теперь вокруг моста бушевал резкий и колючий ветер. Его порывы хлестали небольшое пламя костра, грозясь потушить его.
Здесь на протяжении многих веков находили приют путники. На одном и том же месте, окруженным черными камнями, бесчисленное количество раз странники разводили огонь. Еще один костер горел в северной части реки, где от непогоды укрылось шестеро путников, идущих на юг.
– Старею я. Лет десять назад мне бы этот ветер показался весенним бризом. А теперь я подумываю о том, чтобы перебраться в Исландию, – пробормотал Холгрим.
Его товарищи заворчали. Никто из них никогда прежде не бывал в тех землях. Но все слышали о гейзерах, горячих источниках и волшебных потоках, которые защищали жителей от самых свирепых зим. Когда лед скует пролив Ормо и начнет наступать на новую Броскую империю, в Исландии по-прежнему будет тепло.
– Все могло измениться. Если это часть одного большого королевства, и всем здесь заправляют похожие на ворон священники, – заметил Сигурдон.
– Неужели так сложно убить нескольких духовников? – поинтересовался Финбога.
– А ты как думаешь? – отрезал Сигурд. – Посмотри на нас.
– Наверно, это тяжелее, чем кажется на первый взгляд. А иначе зачем этим трусам такая сила? – пробормотал Сигурдон.
– Ты прав. В здешних землях всем заправляют священники. Вряд ли это можно изменить. Черт! – выругался Сигурд.
– Что такое?
– Мне опять нужно по большому. – Сигурд уже в шестой раз опустошал свой кишечник. Его это начинало беспокоить. Тот, кто терял контроль над собственными кишками, мог запросто умереть от бесконечных испражнений.
– Ну тогда облегчись где-нибудь с подветренной стороны. Последний раз ты так навонял, что дохли даже мухи, – сказал ему Сигурдон.
