Несмотря на благие намерения, мэйзеланская ересь не станет проявлять смирение. Смешно, но именно конекийцы, которые понесут основные потери в этой битве, и окажутся истинными халдарами, защищающимися от людей, кои провозгласили себя поборниками веры.
Глава 18
Племенца: Туманный Дворец
Племенца оказалась ярким и оживленным городком, однако пленникам не удалось насладиться всеми его прелестями. Военные, которые сопровождали их, убедились, что они не смогут поговорить с местным населением. Насколько Элс успел заметить, жители и не проявляли к ним особого интереса.
Процессия прошла через ворота Туманного Дворца. Наконец-то они оказались на месте. Не произошло ничего ужасного. Ровным счетом ничего. Пленников поместили в помещение, где все окна и двери, за исключением одной, были заложены кирпичом. А затем о них словно все забыли. Правда, еду приносили без опозданий. Сначала Бронте Донето бесился и требовал привести кого-нибудь, пусть даже самого императора. Единственный слуга, которого заключенные видели, не обращал внимания на его угрозы.
Донето злился и не заботился о своей безопасности.
– Это приведет к еще большему обострению конфликта между императором и Великим. Если Иоанн не выдаст меня Патриарху, последний не сможет получить поддержку Коллегиума.
Элс внимательно слушал. Если устранение одного человека могло парализовать вражеский центр мощи… Немного усилий острой стали и…
Умнее и полезнее заставить ключевую фигуру, обладающую необходимым голосом, исчезнуть где-нибудь вдали от Броса. Сохранив в секрете то, что участник голосования выжил.
Коллегиум не имел права сместить Бронте Донето до тех пор, пока он обладал достаточным здоровьем для прославления Церкви. Но даже будь прелат при смерти, членам этого ведомства пришлось бы получить разрешение Патриарха.
Донето не унывал. Каждое утро он просыпался с уверенностью в том, что это последний день его заключения. И каждую ночь расстроенный принципат засыпал на тоненьком матраце наедине со своим отчаянием.
Тюрьму, в которой держали Донето и остальных, соорудил какой-то злой гений. Пленники не имели никакой связи с внешним миром, они не знали, ночь или день стояли на дворе, даже насчет времени года узники сомневались, хотя, по всеобщему мнению, снаружи бушевала зима. Во Дворце было холодно. О личном пространстве тоже на время пришлось позабыть. Принципат делил помещение и удобства с остальными пленниками. Да еще и со Стальными Мускулами. Браункнэхты не желали видеть мула в своих конюшнях, где его присутствие могло повлечь за собой всякие расспросы. Нахождение животного в тюрьме было своего рода заявлением. Кто-то хотел показать Донето, что для императора Грааля принципат епископского Коллегиума имеет такое же значение, как и мул. Пусть даже и очень умный мул.
Конечно, это была чушь. Однако Хансел ясно давал знать принципату о своем глубоком презрении к нему.
И все-таки за высокомерием и эгоизмом Донето скрывалась железная воля. И человечность. Принципат привык к своему окружению. Спустя тридцать ночей, проведенных в одном застенке, даже Бо Биогна и Просто Простой Джо могли сидеть и спокойно с ним разговаривать.
Достигнув зрелых лет, когда он еще был полон оптимизма, Донето стал исполнять обязанности священника – с этой должности принципат начал свой путь наверх. Так утверждал сам Донето. Впрочем все знали, что члены Коллегиума покупали свои должности. Немногие могли вынести повседневные заботы, которые ложились на плечи духовников.
– Он уже родился епископом, – подчеркнул Пинкус. – Если ты из Броса, родился в определенной семье и являешься вторым сыном, то начинаешь свою карьеру как епископ. Наверняка, Донето получил свою должность лет эдак в четырнадцать.
Элс не переставал удивляться. Но таков уж Горт. Он проводил с принципатом, подлизываясь к нему, больше времени чем все остальные пленники, однако не переставал поносить Донето.
– Пайп, тебе следует почаще общаться с принципатом.
– Такой возможности больше не будет. Помни, мы можем выйти отсюда завтра. Они не станут нас предупреждать, – сказал Горт.
Впрочем, Элс не мог воспользоваться этим шансом. Донето уже предложил ему работу в Бросе.
Принципат задумал держать Элса на расстоянии, а затем внедрить его к своим врагам.
Горт тоже урвал кусок пирога. Теперь он командовал охраной принципата.
– Не зазнавайся, Горт. Ты уже третий в этом году. У принципата целая куча недоброжелателей, – заметил Элс.
– О, я буду осторожен. Всю свою жизнь я хотел заполучить такую работенку. Это самый легкий путь. Я собираюсь исполнять свои обязанности гораздо лучше остальных. А если нам удастся и тебя пристроить, то ты сможешь предупреждать меня о том, что произойдет.
– Я тоже об этом подумывал.
– Не нравится мне твой тон, Пайп. Я, наверно, не захочу услышать то, что ты собираешься сказать.
– Меня это нисколько не удивляет. Так вот о чем я думаю. Если мы все-таки займем те должности, о которых толкует принципат, то информацией придется и тебе делиться.
– То есть?
– То есть я буду сообщать тебе обо всем происходящем. Но мне тоже потребуется прикрытие. Если ты, конечно, не хочешь получить всю славу.
– Только не я. Бог запрещает так поступать. Я всего-навсего пытаюсь с комфортом устроиться в этой жизни.
– Если мы все сделаем правильно, то сможем выписать Друг другу каперские свидетельства.
– А ты не так прост, как притворяешься, а Пайп? – засмеялся Горт.
Прежде чем сменить место заключения, пленникам удалось насладиться залежами захламленного помещения дворца. Здесь они нашли груды потрепанных книг и записей прошлых столетий. Во многих из них содержались рассказы о семье Трунселла и истории о давно канувших в лету колониях. Все это представляло интерес только для Элса, который использовал книги для того, чтобы изучить стиль написания западных рукописей.
Среди кипы бумаг оказалось лишь несколько настоящих книг. Элс счел их просветительскими. Они были нацелены на определенных специалистов.
Эти книги были написаны на современном наречии, а информация, содержащаяся в них, не представляла собой ничего интересного. В основном, в них описывалась жизнь многочисленных халдарских святых. Сведения могли пригодиться, если кто-то изучал религию, но, с другой стороны, они не имели никакой практической ценности.
Большинство настоящих книг были на древнеброском языке, который скрупулезно копировался со страниц текстов, написанных еще в классическую эпоху. Они оказались увлекательными только потому, что открывали двери в удивительное прошлое, которое не смогли изменить предрассудки и амбиции переходного века.
В прочтении книг Элсу помог Бронте Донето. Обучение доставляло ему удовольствие, когда он не мог найти себе более подходящего занятия.
