Однако, когда толстяк заговорил, он не сказал ничего философского.
– Оу! – закричал он. – Слышу вой старику Ледяного Ветра! Сам-друг защищен мудро накопленными слоями оберегающей плоти. Сам позволяя тучность, я все же начинаю замерзать, неподвижно стоя перед потоком из-за гор. Умоляю, добрые господа! Нельзя ли нам перенести встречу туда, где горят большие теплые огни?
Один только взгляд на свинцовое небо и снежные вихри вокруг убедил обоих в мудрости Салтимбанко.
– Эгей! – закричал Вальтер, подражая Салтимбанко. – Этот человек снова прав! Горячие меды в Большом зале, э? Теплый огонь, горячее вино, кусочек ягненка и дружеская беседа. Пойдемте.
– Я иду, – сказал Непанта с легким смешком. – Но я отказываюсь от мяса. Астрид, жена Рыжебородого, говорила мне, что избыток мясной пищи плохо сказывается на цвете лица.
Вальтер и Салтимбанко вытаращили глаза и чуть было не расхохотались, но сдержались, увидев, что она говорит серьезно. Как бы то ни было, этот смех был скорее от неожиданности: когда это прежде Непанта высказывала такие женские соображения? Тут Вальтер глянул на Салтимбанко с новой вспышкой смеха в глазах.
Дюжина огромных очагов весело горела в Большом зале. Каждый раз, входя туда, Салтимбанко поражался, каким домашним было это место. Собаки и маленькие дети, независимо от их пола, рода и положения, играли и сражались, рычали и жевали Разбросанные кости на толстом слое соломы на полу в общей куче. И только изредка слуга или воин наступал на щенка или ребенка…
Солдаты Туррана и ивасколовдцы Непанты сидели за огромными столами, выпивая, распевая, Рассказывая байки или мучаясь пьяными снами. Некоторые обращали свое сердечное внимание на своих или чужих жен. За главным столом Турран боролся на руках с одним из мускулистых сержантов Рыжебородого. В другом конце зала звенел металл, там мужчины тренировались с затупленным оружием. Над головами на еле заметном сквозняке развевались знамена, исполняя тихий танец теней в свете очагов и факелов.
В другом танце двигались женщины – жены и дочери солдат: они сновали между столами с кувшинами эля и вином, с огромными подносами с грудами жареной ягнятины, малочисленными кусками говядины и совсем случайными одинокими порциями дичи.
Непанта, Вальтер и Салтимбанко пробирались сквозь эту двигающуюся и шумную толпу к главному столу. Непанта и Салтимбанко принимали приветствия толпы. Салтимбанко пользовался популярностью в отрядах, потому что был забавен. К Непанте хорошо относились просто потому, что она как женщина придавала очарование этому суровому старому замку и его причудливому семейству. Все Короли Бурь были популярны, вероятно, по той причине, что они были лучшими хозяевами, каких знавали наемники. Человек, служивший под их знаменами, имел мало причин для жалоб.
Поистине только враг мог их ненавидеть – и то только потому, что они как-никак враги. Братья показали себя беспощадными по отношению своим врагам, неутомимыми в достижении своих целей. О своих сторонниках они заботились с той же неутомимостью. Насмешник был бы рад перейти на их сторону, не будь его преданность куплена раньше.
Они подошли к главному столу. Турран еще хрипел в схватке с сержантом Черным Клыком. Подняв на них взгляд, Турран улыбнулся. Его физиономия покраснела от избытка вина и напряжения схватки.
– Хо! Посмотрите, как я сейчас уложу этого хвастливого жулика! У-уф! – Он отвлекся. Черный Клык взял вверх. Турран громко захохотал, хлопнул сержанта по плечу и кликнул слуг.
Вальтер скользнул на сиденье рядом с братом. Непанта и Салтимбанко уселись за столом напротив. Женщины принесли ножи, посуду и кружки для эля и вина. Подошли еще несколько с освежающими напитками, бараниной и всякими прочими яствами, составлявшими основу обильных трапез Вороньего Грая.
– Эй! – сказал Вальтер, одновременно ущипнув прислуживающую девицу. – Суп из капусты для моей сестры. Запомни, чтоб никакого мяса! Она не хочет испортить свой прекрасный цвет лица.
Непанта была поражена женским щебетом, чего это они?.. Потому что Вальтер щипал и ласкал, до кого мог дотянуться? Она гневно глянула на женщин. Смех моментально прекратился. Но тишина продержалась лишь до того момента, пока они шли до кухни, а там – снова зашумели.
Дело в том, что среди женщин Вороньего Грая давно бродил слух, который они считали замечательным и который не был секретом ни для кого кроме Непанты. Известно это было и всем мужчинам. Да и как смогли бы они его не знать, если невозможно было укрыться от вечно треплющихся языков жен и дочерей? Он был известен всем мужчинам, кроме Салтимбанко, который что-то подозревал. Все, кроме Непанты, были уверены, что она влюбилась.
Они уверяли, что Салтимбанко разделяет эти чувства, и приводили в качестве доказательства его неуклонную потерю веса. Другие возражали, что худение вызвано тяготами отступления в Вороний Грай и уровнем жизни в замке. Хотя в любом случае Салтимбанко действительно терял фунты.
Перешептывания служанок заставили Непанту покраснеть и вызвали на ее лице привлекательный румянец. Она сердито глянула на Вальтера.
– Ха! – сказал Турран в ответ на утверждение Вальтера. – Прекрасно! – Он разразился хохотом.
Непанта разозлилась. Она хотела сказать столько гадостей, но внезапно ее братья, прислужницы, Салтимбанко – короче, все в зале, – смолкли. Птичник, хранитель сокола и голубей Вороньего Грая, старый и немощный человек, часто нуждающийся в помощи, вбежал в Большой зал, подвывая, будто за ним гнался его собственный призрак. Все замерло, как в склепе. Шевелилось лишь пламя факелов. Сотни людей одновременно задержали дыхание в предчувствии ужасных новостей. Птичник не покидал своего насеста месяцами.
Заклятие тишины было нарушено плачем испуганного ребенка. Тут голоса заволновались как шум прибоя. Птичник, шатаясь, добрел до главного стола.
– Сэр! – проскрипела древняя, похожая на палку фигура. – Сэр! – И снова: – Сэр!
Турран, искренне привязанный к старику, дал ему время успокоиться и начал дружеский расспрос.
– Ну а теперь, Птичник (уже давно никто не помнил его настоящего имени), что там стряслось? Что вызвало столько живости в человеке твоих лет?
Птичник немедленно забыл о своей цели и начал доказывать, что он совершенно здоров. Самым страшным для него была отставка от дел.
– Твое сообщение, Птичник, – напомнил ему Турран. – Причина всего этого волнения? Старик достаточно долго отгонял свои страхи, чтобы наконец сказать:
– Ваш брат, сэр. Послание от вашего брата.
– Которого? Кого из них?
– Как, от лорда Райдью, конечно, сэр. Будьте уверены, да, от Райдью. – И что же сообщает мой братец?
– О! Конечно, вот зачем я бежал всю дорогу сюда, вверх, в Большой зал, верно? Хм… ох? Да! – Он посмотрел на свою мятую, неделями не снимаемую одежду. – Ага! Вот он, где и должен быть, дьяволеныш. – Хихикая, он вытащил из глубин засаленной рубашки кусок скомканного грязного пергамента.
