Неужели отголоски падения империи никогда не затихнут? Ильказар стал пылью и прахом, но эхо ужаса от его падения до сих пор мстит его разбросанным правнукам. Крылья ненависти все еще осеняют их жизни словно голодные стервятники.
Внизу у башни еще шумела толпа.
– Скажи мне, Рольф, только честно: разве не стало людям лучше с тех пор, как я пришла? Разве не стали ниже налоги? Разве я не забочусь о бедных? Разве я не заменила продажное, ленивое, безразличное правительство на честное, деятельное и ответственное? Разве я не задавила преступные организации, которые, по сути, до моего прибытия были вторым правительством? – Она содрогнулась, вспомнив ряды голов на пиках, выставленные над городскими воротами. – И денежная помощь торговле с Итаскией и Прост-Каменцем?
– Все это правда, но такие вещи ничего не значат для глупцов, принцесса. Я знаю. Я вырос здесь. Ваши реформы нашли поддержку у мелких торговцев, ремесленников, особенно у меховщиков и скорняков, у гильдий и у способных думать тружеников. Все они были в ужасном положении при старом правительстве и преступных синдикатах. Но большинство людей не хотят оказаться одураченными крючкотворством ваших указов. И богачи, и смещенные советники продолжают говорить, что это так. А кроме программ, на которые не обращают внимания, вы еще иностранка и узурпаторша. – Он слабо улыбнулся, пытаясь прояснить суть дела.
Но в комнате все еще висел холод.
Непанта ослабила напряженность Рольфа одной из своих редких улыбок.
– Иностранка, следовательно – тиран, да? Даже если их неблагодарные животы, заполнены в первый раз за многие годы? Ладно, не важно. Их мнение не заботит меня, пока они ведут себя прилично.
Какое-то время она размышляла. Рольф молча ожидал, не обращая внимания на ту боль, которую вызвали его объяснения. Наконец Непанта сказала.
– Я помню слова древнего мудреца, они записаны на старом свитке у нас дома. Он писал: «Человек мудр только тогда, когда он боится потерять разум», а дальше выводил, что народные массы – ослы, поскольку они не понимают, что уже знают все, что стоит знать.
Рольф ничего не ответил и казался необычно задумчивым возможно, потому, что принцесса была необычно разговорчивой… Она раздражала его сменой тем.
– Что, у этого человека привычка говорить обо мне?
– Нет, принцесса. Каждый день это что-нибудь новое и, прошу вашего прощения, всегда нечто идиотское. Насколько я знаю, сегодня его первое политическое выступление, хотя это можно и оспорить.
Холодный ветер дул, набирая силу.
– Ну, например.
Рольф, почувствовав себя на безопасной территории, расслабился и хмыкнул, вспоминая образцы самой несусветной чуши.
– Вот только вчера он заверял, что Земля – круглая.
Непанта, которая знала, посмотрела с осторожным изумлением.
– Еще пример!
Без усмешки Рольф торопливо сказал:
– Перед этим он говорил, что Солнце – просто звезда, только близко от нас. Философ Скаане оспорил его утверждение. У них была настоящая дискуссия психов, и Скаане утверждал, что Земля вращается вокруг Солнца…
– Что он говорил за день до этого? Рольф с трудом сохранял выдержку.
– Что-то религиозное – вроде того, что при каждом седьмом перевоплощении душа переселяется в животное, которое ему больше всего подходит по характеру. Так, он объявил, что его осел – это Вилис, последний король Ильказара.
По губам Непанты скользнула тень улыбки. – Продолжай.
Рольф ухмыльнулся. Он уже вспомнил прекрасный образчик.
– Ну, за последнюю неделю Земля изменила форму. Она стала большой лодкой, плывущей по морю эскалонианского вина, при этом судно движется гигантской уткой, которая гребет за кормой. В тот день он был пьян, может, поэтому он видел вселенную как море вина.
Еще одна из редких улыбок мелькнула на лице Непанты.
– Приведи его сюда!
– Госпожа, если мы его сейчас остановим, они пойдут на штурм дворца!
– Хорошо, подожди, пока он закончит.
– Слушаюсь.
Она пересекла комнату и подошла к северному окну. В отдалении неясно вырисовывались одетые снегом вершины Крачнодианских гор. Северный ветер ворчал, грозя снегом.
Салтимбанко понял важность появления Рольфа, как только тот показался в дверях башни. Еще через пять минут Салтимбанко успешно закруглил свою безумную речь, приведя ее к шумному и веселому заключению. Через четверть часа площадь перед башней опустела, толпа схлынула, освободив место для ослика и ящика для пожертвований. Ящик был переполнен.
Рольф пригласил толстяка в башню. Внутренне содрогаясь, Салтимбанко последовал за ним. Он добрался до покоев Непанты, пыхтя и хрипя, как умирающий дракон. Он покраснел, а лицо стало влажным от пота.
Дверь была открыта. Рольф вошел без доклада.
– Вот человек, которого вы затребовали, госпожа.
Отвернувшись от окна, Непанта ответила:
– Спасибо, капитан. Вы можете идти.
– Но…
– Вы говорили, что он безвреден.
– Да, но…
– Если мне понадобится помощь, я закричу. Ступайте!
Рольф вышел.
Непанта посмотрела на своего посетителя и сказала:
– Ну? – Когда тот не ответил, она повторила громче.
Салтимбанко постарался не сдержать изумления, которое эта женщина вызвала в нем. Она была прекрасна – с волосами цвета воронова крыла, глазами черного дерева, нежным овалом лица… Действительно ли он заметил одиночество и страх за нахмуренным лбом, которые более или менее предвидел? Он был удивлен. Эта женщина вовсе не была той старой гарпией, которую он заранее невзлюбил. Может, в начале своего тридцатилетия, никак не старше. Его невинные глазки нагло изучали ее тело. Салтимбанко заподозрил, что задание может оказаться менее неприятным, чем он ожидал.
В этот момент ее голос вернул его к реальности.
– Да, женщина? – Полностью следуя своей роли, он не кланялся знати и не признавал превосходства.
– Учитель, кто ты? – спросила она, награждая его ученым титулом. – Что ты собой представляешь?
Это был неожиданный вопрос, но уличная практика научила его давать туманные, но важно звучавшие ответы.
– Сам-друг семь Салтимбанко. Есмь самый смиренный, прибитый бедностью ученик Единой Великой Правды. Есмь единственный Истинный Пророк. А также Спаситель Мира. Есмь Поставщик Космической Мудрости в изношенных одеждах. Есмь сын Короля Оккультных Знаний…
– И Принц Обманов! – засмеялась Непанта.
– Это только одно из лиц тысячегранной драгоценности Великой Правды:
– И в чем же состоит эта Великая Правда?
– Великая Правда? Эгей! Это чудо всех времен, разворачивающееся перед мерцанием в огромных и прекрасных глазах дамы…
