Пока Рагнарсон изучал положение, размышлял, рекомендовал, давал советы или маневрировал войсками в пределах округа Форгреберг, мечтая о таких средствах быстрой связи, которыми располагал Каптал, королева пыталась восстановить разрушенную пирамиду власти. Последовали высылки из страны, кто-то был объявлен вне закона, внедрялись новые порядки. Эта деятельность королевы наталкивалась на ожесточенное сопротивление Совета.
Наиболее сильный протест встретил договор Рагнарсона с олдерменами Седлмейра. Чтобы способствовать утверждению соглашения, Седлмейр направил Кирьякоса и Фиамболоса во главе шести сотен искусных арбалетчиков в Форгреберг и дал обещание увеличить число рекрутов с целью умиротворения Валсокена.
Еще один эдикт гарантировал права всех свободных людей и в первую очередь вессонов.
Даже крестьяне и те получали новые права. Одному сыну из каждой семьи отныне дозволялось уйти с земли, чтобы поступить на службу Короне. Для Кавелина, с его традиционным жестким делением на классы, это было поистине смелым нововведением.
Нордмены хоть и стонали, но на уступки шли. Хаос, охвативший запад страны, оторвал множество крестьян от своих хозяев и от земли. Огромное число бывших подневольных земледельцев ударились в бродяжничество и разбой. Новый эдикт мог помочь вернуть их.
В столичный округ со всех сторон королевства стали прибывать новые жители.
Однако вместе с правами возрастали и обязанности граждан. Рагнарсон ловко сумел провести в одном из декретов идею о том, что каждый мужчина должен быть солдатом, способным защищать себя и свою семью. Каждому взрослому подданному мужского пола вменялось в обязанность обзавестись мечом и научиться с ним обращаться.
Браги был поражен тем, с какой легкостью это предложение получило одобрение министров. Неужели они не понимали, что люди, вооруженные мечами, расправят плечи и перестанут быть безответным орудием в руках своих лордов.
Прошло два месяца. Блудная провинция Вернеке вернулась под крыло королевы. Водичка превратился в мрачного молчаливого обитателя башни, участь которого разделял слуга, присланный сэром Фарачи. Вессоны Фарига намекали, что не против получить такую же хартию, что и Седлмейр. Здоровье Рольфа Прешки ухудшилось настолько, что он был вынужден проводить большую часть времени в постели. Турран и Вальтер исчезли. Но их рука ощущалась повсюду. Зима в нижних землях оказалась на удивление мягкой, а в горах же, напротив, столь суровых холодов никто не мог припомнить. Сэр Андвбур оккупировал Брейденбах. А Браги все больше и больше времени проводил в юго-восточной части столичного округа, муштруя свои войска в полевых условиях.
И вот одним ненастным утром его воины навели понтонный мост через Шпее в Гудбрандсдал. Браги начал вторжение в Форбек.
Охота за призраком
Проклиная холод, свою злую судьбу и прижимаясь к стенам домов. Насмешник бродил по улицам Тимпе – крошечного городка в Волстокине. Он уже торчал в королевстве два месяца, но не сумел обнаружить даже и намека на местопребывание Гаруна. Последний свой след бин Юсиф оставил здесь еще в начале осени. Несколько его бойцов остались, но сам Гарун исчез.
Навстречу Насмешнику шла кучка оборванных солдат, возвращающихся из Кавелина. Они обменивались горькими репликами с прохожими. Насмешник отступил в тень, не желая служить козлом отпущения у обиженных вояк.
– Итак, – произнес из темноты негромкий голос, – посмотрим, что здесь написали собаки.
Схватившись за рукоятку скрытого в складках мантии кинжала, Насмешник оглянулся. Рядом никого не оказалось. – Гарун?
– Возможно.
– Лично я прополз на заднице полмира…
– Слышал, слышал. Так в чем дело?
Насмешник попытался объяснить, продолжая вглядываться в темноту. Он ничего не видел, а окружающая его тьма казалась неестественно глубокой.
– Итак, чего все-таки хочет Браги? – поинтересовался идущий ниоткуда голос. – Дела у него идут отлично. Он вполне способен стать королем.
– Еще бы! Враги превращаются в порошок в мельнице нашего северного друга, они гибнут как муравьи, оказавшиеся на пути муравьеда. Но теперь муравьед выходит на узкую тропу, где его поджидает лев…
– Что ты лопочешь? Эль Мюрид? Он не нападет. У него хватает забот дома.
– О торе! Зная повадки этого сына песчаной суки, отпрыска скорпиона, совокупившегося с шакалом, а может быть, и с верблюдом, интригана похуже самой старухи Судьбы, существа с раскрытым ртом и смеженными глазами…
– Постой, постой. Я, наверное, что-то не понимаю. Слишком долго находился вдалеке от тебя, чтобы сейчас все это выслушивать.
– Эй! Я не так глуп, как ты думаешь. О луна, о ночь, станьте моими свидетелями! Лично я еще способен сложить два и два.
И очень точно, затрачивая гораздо меньше слов, чем обычно, рассказал о том, что увидел Браги в проходе Савернейк.
– Мне следовало предвидеть нечто подобное. Постоянно возникают какие-то осложнения. Сами боги вступили против меня в заговор, – произнес голос и разгневанно продолжил:
– Но я брошу вызов им всем: судьбе, богам, тронам Шинсана. Я вернусь, даже если весь мир ляжет в руинах, а легионы ада выйдут из морей!
Это были слова клятвы, принесенной Гаруном давным-давно – еще в то время, когда он бежал из Хаммад-аль-Накира.
Из всего рода потомков королей и императоров Ильказара только Гарун выжил, чтобы продолжать борьбу за Реставрацию. Он единственный оказался достаточно ловким, быстрым и жестким, чтобы избежать стрел, клинков и яда засланных Эль Мюридом убийц. Он стал беглецом, командиром партизанских отрядов, получившим прозвище Король-без-Трона.
Насмешник решился задать вопрос, который уже давно не давал ему покоя:
– Гарун, что случится со Священным Делом, если злодейка судьба по ошибке левой рукой оборвет славный путь моего старого боевого друга? Останутся ли наследники этого дела? Да, я знаю, что у роялистов есть и другие вожди. Угрюмые, злобные старики, затаившиеся по темным углам и выковывающие отравленное оружие против Гаруна. Но ни один из их сыновей не поднимает меч, чтобы вступить в бой за ускользающую Корону. В ответ бин Юсиф горько рассмеялся.
– Может быть, есть, а может, и нет. Я в одиночку шел тайными тропами, ни с кем не делясь своими секретами. Но с другой стороны, если я умру, то какое мне до всего этого будет дело? Что ж, я припрятал в рукаве пару трюков. Видимо, настало время пустить их в ход.
Насмешник, все еще пытавшийся что-то рассмотреть во тьме, вздрогнул, услышав в нескольких футах от себя стон.
– Гарун?
В ответ послышалось еще одно преисполненное ужаса громкое стенание. Тьма рассеялась.
Гарун исчез. В последние годы он так поступал постоянно. Той близости, которая существовала между ними раньше, не осталось. Но в то же время Гарун продолжал полагаться на дружбу дней их юности.
