– Ого. Следовательно, это своего рода спекулятивное предприятие.
– Скорее джентльменская авантюра, – с тонкой улыбкой ответил незнакомец. – Беделианская Лига предоставляет конторские помещения и рекомендательные письма, а вы вкладываете средства и нанимаете людей. Прибыль делится пополам. Я человек Лиги. Направлен как авангард и должен получить свои проценты. И все еще надеюсь, что получу их. Если найду нужных людей и успею вовремя вернуться в Итаскию.
– Ах вы, южане. И вечно вы торопитесь.
Чужеземец порылся где-то в недрах плаща, извлек оттуда монету, взглянул на неё и вернул обратно. Вторую монету он нашел на ощупь – и она не могла вызвать излишнего любопытства. Это была итаскийская полукрона, подтверждающая его легенду.
– Не знаю, на какое время я здесь останусь, но думаю, что этого должно мне хватить на неделю…
– Шесть итаскийских пенсов в день.
– Что? Грабитель…
Хозяин был счастлив. Он почувствовал себя полностью в своей тарелке. Чужак улыбался про себя.
Когда они поладили на четырех пенсах в день, появилась жена Борса с очередными кружками эля и жареным поросенком. Свинина! Это был трудный момент. Но незнакомец привык ко многим обычаям и сумел скрыть свое отвращение.
– Когда вы будете делать обход, не могли бы попросить мастера Андера заглянуть сюда:
– Его лавка совсем рядом, на этой улице.
– Без нужды я теперь и носа не высуну. Позади меня пара месяцев снега и льда.
– Но это же теплый весенний день!
– Допустим, это так. Но теплый или холодный – понятия относительные.
– Я провожу вас туда, когда вы устроитесь в комнате.
– Мне еще кое-что потребуется. Думаю, что принесу процветание экономике Хаммерфеста.
– Хм. – Борсу, очевидно, пришла в голову та же самая мысль.
В мастерской портного чужак задал несколько осторожных вопросов. Да, он определил точно. Никто ему ничего не скажет… Надо проявить изобретательность.
В гостиницу он возвращался один, так как Боре отправился в обход по вверенной ему территории. На крутой улице незнакомца вновь сбили санки, которыми управлял шестилетний малыш. Парнишка страшно испугался, увидев, что наехал на чужеземца. Пострадавший его успокоил ровно настолько, чтобы получить нужный ответ.
– А где другой чужак, – спросил он, – тот, что провел здесь всю зиму?
– Человек с черными глазами? Который не умеет разговаривать?
Тролледингская идиома «не уметь разговаривать» означала – «не знать местный язык».
– Он там, в башне. – Мальчишка указал на вершину холма.
Смуглый человек поднял глаза. Замок был довольно убогим. Его окружали невысокие стены, и эти картины больше напоминали прилипшую к гранитной скале выщербленную раковину. Оборона лишь немногим более надежная, чем ров и простой вал.
– Спасибо, сынок.
– Так вы никому не скажете?
– Не скажу, если ты этого не хочешь.
Чужак продолжал смотреть на вершину холма. Вниз спускался человек, похожий на Борса. Человек в плаще слегка улыбнулся.
Когда констебль вернулся, чужак сидел в общем зале, потягивая горячее вино.
– Все тихо и мирно? – спросил он его.
– Ничего не изменилось, – ответил Боре. – В последний раз неприятность произошла здесь два года назад. Какой-то итаскиец повздорил с парнем из Двара. Из-за девчонки. Все удалось уладить еще до того, как дело дошло до кулаков.
– Замечательно. Это означает, что я могу спать спокойно.
– Больше всего мы ценим мир, сэр. Возможно, вам не известно о том, что каждый мужчина Хаммерфеста дал клятву умереть сражаясь, если городу будет угрожать опасность извне. Мир нам необходим. Где еще в этой стране вы сыщете мастерские и лавки, подобные нашим? Люди в необжитых местах даже не обрабатывают землю, а о ремесле я и не говорю. Правда, они умеют делать амулеты, которые хоронят вместе со своими мертвецами, чтобы умиротворить Древних богов. Ужасно глупо. Если даже Новые боги не способны провести человека в безопасности через жизнь до Зала Героев, то какая им после этого цена?
– Я не очень силен в религиозных вопросах…
– Вы не одиноки. Большинство людей слабо в этом разбираются. Они платят своим священникам в основном за то, что-бы те не вмешивались в их дела. Да, кстати. Я потолковал с парой торговцев мехами. Похоже, они заинтересовались. Хотят поговорить. Завтра заглянут сюда.
Чужеземец пересел поближе к очагу.
– Хорошо, – сказал он, – это значит, что я не долго буду пользоваться вашим гостеприимством.
– О, думаю, что ваше пребывание будет коротким. Как я смог заметить, они очень заинтересованы.
Тон его заметно изменился.
Чужак повернулся, и его плащ снова запахнулся. Боре ни разу не видел своего гостя без плаща, но сейчас он успел заметить простой и изрядно потертый эфес меча. Констебль впервые по-настоящему обратил внимание на холодные жестокие глаза и тонкий горбатый нос. На губах незнакомца играла зловещая улыбка.
– Благодарю вас, – произнес он. – Вы проявили большую заботу, свернув сегодня с обычного маршрута. Но сейчас я должен вас покинуть. Первая теплая постель за много недель,
– Понимаю. Все понимаю.
Поднимаясь по ступеням, человек в плаще заметил, что на лице великана появилось выражение неуверенности.
Поставив на дверь охранительное заклинание, он отправился в постель.
Они появились раньше, чем можно было ожидать, да он, по правде говоря, не был уверен, придут ли они вообще. Заклинание предупредило его. Чужак неслышно выскользнул из постели, взял меч и затаился.
Их было трое. Борса он узнал сразу по комплекции. Каждый из двух остальных был ниже и тоньше, чем человек, которого он разыскивал.
Он нанес Борсу страшный режущий удар в горло и успел заткнуть рот второму, прежде чем тот успел вскрикнуть. Третий тоже ничего не смог сделать. Смуглый пришелец приставил острие меча к его горлу и, убедившись еще раз, что перед ним не тот, кого он разыскивает, заколол.
Совершив это, чужак пожал плечами. Все-таки ему придется нанести визит в замок.
Но сперва он зажег лампу и осмотрел мертвецов.
Ничего особенного.
Почему эти люди решили совершить убийство, хотя он никакого повода им не давал?
Смуглый человек натянул свои новые зимние сапоги, влез в теплое одеяние и, накинув поверх него свой широкий плащ, вложил меч в ножны, не забыв предварительно очистить его от крови.
Жена Борса ждала в общем зале.
Темные глаза незнакомца, в которых никто не мог бы увидеть жалости, поймали её взгляд.
– Мне придется уехать раньше, – сказал он, – и хотелось бы получить часть платы обратно.
