Никакого приказа не поступило.
Тем временем довольно большая секция западной стены не выдержала и рухнула.
Хоквинд бросил в бой силы из внешнего укрепления. Пробив линию врага, подмога заспешила к Твердыне, чтобы напасть на противника, прорывающегося в Эль Асвад с запада. Теперь бой шел среди зданий, не оставляя места для маневра, и очень скоро превратился в кровавую и хаотичную свалку.
Хоквинду удалось изолировать место прорыва и он смог атаковать прорвавшегося в крепость врага. Последний солдат Эль Надима был изгнан из Эль Асвада ещё до рассвета. За день сражения потери сторон оказались примерно равными.
Защитники Восточной Твердыни принялись расчищать обломки и возводить в проломе западного участка стены временное укрепление. Вспомогательную крепость было решено оставить.
* * *
Час был поздний, но Браги все ещё оставался на посту. Смена так и не появилась. Хаакен дремал. По правде говоря, спал каждый второй солдат. Ночь была бы совсем спокойной, если бы не шум строительных работ внизу.
Из темноты возник Гарун и сказал:
– К утру они отдохнут, а мы потеряем последние силы. Отец считает, что завтра нам придет конец.
Браги в ответ буркнул нечто невнятное. Этот Эль Надим не дурак. Рассчитывает вконец измотать защитников. А они уже сейчас впали в уныние и ни на что хорошее не рассчитывали. Люди валига были убеждены в том, что сопротивление обречено на провал.
– Нам нужна помощь, – продолжал Гарун. – Но её не будет. Племенные вожди нам изменили.
Браги вновь пробурчал что-то нечленораздельное.
– Они рады присоединиться к Эль Надиму. В пустыне полно тех, кому не терпится разграбить Эль Асвад.
– Твой отец делает все, что может.
– Нет, не все. Я обладаю талантами, которые он, опасаясь за меня, не использует. Если бы он мне позволил, я смог бы в корне изменить ход событий.
– Каким образом?
– Вообще-то я пришел поблагодарить вас. За то, что вы для меня сделали.
– Благодарности не требуется. Но ты уже, так или иначе, поблагодарил.
– Я перед тобой в долгу. А наша семья по долгам всегда расплачивается.
Спорить Браги не стал, хотя и был весьма низкого мнения о человеческой благодарности. Взять, к примеру, отца и Тана. Не было в мире двух других людей, стольким обязанных друг другу.
Гарун вскоре ушел. Он был сосредоточен и задумчив, полностью погрузившись в собственные мысли. Эта встреча озадачила Браги. Парень явно что-то задумал, надо бы за ним присматривать, подумал он.
Гарун вернулся примерно через час. Он принес с собой моток веревки и небольшой черный мешок.
– Что ты затеял? – спросил Браги, после того как Гарун закрепил конец веревки на зубце стены.
– Хочу воздать Ученику тем же, что он преподнес нам.
– Кто велел тебе это сделать? У меня нет приказа пропустить тебя за стену.
– Я сам себе велел, – ответил Гарун, бросая веревку во тьму. – Вернусь, прежде чем кто-либо успеет заметить мое отсутствие.
– Проклятие! Я не могу тебе позволить…
Но Гарун уже исчез за стеной.
Браги склонился со стены и крикнул:
– Ты не понимаешь, что делаешь! Ты даже понятия не имеешь, как надо спускаться по веревке!
– И что ты так орешь? – проворчал проснувшийся Хаакен. – Атакуют, что ли?
– Нет. Это Гарун. Только что перелез через стену.
– Надо позвать сержанта-разводящего, а не кудахтать, как старая курица.
– У парня могут возникнуть неприятности.
– Ну и пусть. Тебе-то какое дело?
– Мне он нравится.
– Он дезертирует. Так ведь?
– Нет. Охотится на Эль Мюрида.
Хаакен поднялся на ноги и глянул со стены в темноту. Гаруна видно не было.
– Ну и дурень же он, если хочешь знать мое мнение.
– Я иду за ним.
– Что? Да ты просто псих! Тебя повесят за то, что оставил пост. Если он такой идиот, что полез вниз, оставь его в покое. Нас это не колышет.
Браги не знал, как поступить. Гарун ему действительно нравился, но в нем сидит слишком много романтики, и это его может погубить.
– Он там один, Хаакен. Я все-таки иду. – Рагнарсон поправил на себе меч так, чтобы тот не мешал при спуске.
Хаакен вздохнул и тоже принялся закреплять перевязь.
– Что ты делаешь?
– Неужто ты думаешь, что я тебя отпущу одного? Своего брата?
Браги запротестовал. Хаакен зарычал в ответ. Спор становился все громче, и остальные солдаты отделения решили выяснить, что же все-таки происходит. Через несколько секунд все отделение решило сопровождать Браги.
Это заставило его задуматься. Одно дело рисковать собственной жизнью и совсем другое – повести всех своих подчиненных на дело без одобрения начальства.
Что двигало этими людьми? Он не знал. Но разве он сам знал, почему решил пойти вслед за Гаруном?
– Если об этом узнают, то по шее дадут вам, – сказал он. – Так что решайте самостоятельно – идти или нет.
Он взялся за веревку, перелез через стену и начал спуск. Когда он был на полпути к земле, веревка дернулась. Фигура человека заслонила звезды.
– Проклятый Хаакен, – прошептал он улыбаясь. На душе сразу стало теплее.
Браги, укрывшись за камнями у подножия стены, изучал наиболее удобные подходы к лагерю Ученика. Он опасался, что свои, там наверху, могут заметить его и принять за врага. Вскоре к нему присоединился Хаакен. Справа от Браги на одно колено приземлился ещё один человек. За ним последовали третий, четвертый, пятый… И это продолжалось до тех пор, пока не собралось все отделение.
– Идиоты! – прошептал он. – Ну ладно. Теперь сидите тихо, если не хотите, чтобы со стены вас проткнули стрелой. – Он пополз вперед, стараясь вычислить путь, который мог избрать Гарун.
Судьба оказалась к ним благосклонной, и часовые на стенах их не заметили. Браги перестал о них беспокоиться, теперь его больше занимали пикеты противника.
Так и не обнаружив Гаруна, он затаился на расстоянии полета стрелы от вражеских укреплений.
– Парень надул тебя, – сказал Хаакен. – Он просто смылся.
– Только не Гарун. Он где-то поблизости. – Браги оглянулся, чтобы взглянуть на Твердыню глазами врага. Она возвышалась мрачной громадой, и зубцы стены на фоне звезд выглядели лезвием гигантской пилы. Нигде ни огонька. Восстановительные бригады закончили работу.
– Рассыпьтесь цепью. Будем выжидать здесь, пока что-нибудь ни произойдет.
В лагере врага царила тишина, хотя за оградой можно было увидеть пламя костров. Время от времени на вершине вала возникал темный силуэт одинокого часового.
