– Там за нашей спиной есть овраг, и пара «Пантер» хочет проскользнуть под его прикрытием. Они тащат один из наших шаров. Сделай вид, что мы ничего не заметили.
Требилкок слегка покосился в указанную сторону, но ничего не увидел и не услышал. Не сомневаясь, что его слух и зрение гораздо лучше, чем у короля, он спросил:
– Вы уверены? Откуда вам это известно?
– Поиграв в эту игру столько, сколько я, ты, Майкл, научишься чуять ходы противника до того, как он их сделал. Если сумеешь дожить до моего возраста, то вспомни эти слова, когда будешь сидеть с каким-нибудь юнцом на камне в лесу.
Требилкок бросил на него удивленный взгляд. Рагнарсон понимал, что Майклу очень хочется знать, что именно желал сказать этим король.
– В конце концов может оказаться, что ты поставил на того, кого надо, – продолжал Браги. – Этим утром, я хочу сказать. Запомни, опыт старца имеет не меньшее значение, чем энергия и энтузиазм юности. Итак, поскольку ты воплощаешь в нашей компании энергию, проскользни им за спину и гони на меня. Я же устрою засаду в кустах.
Майкл кивнул и исчез за деревьями. Его лицо было почему-то бледнее, чем обычно.
Браги смотрел ему вслед. Донес ли я до него свою мысль? Все ли ему стало ясно? Друг Майкл ходит по канату, и он может кончить тем, что этот канат обовьется вокруг его шеи.
Майкл не представлялся ему достаточно самостоятельным для того, чтобы добиться успеха в большой игре. Королю казалось, что будущее главаря всех шпионов начертано Роком на его бледном лбу.
Рагнарсону не хотелось, чтобы с Майклом что-нибудь случилось. Он любил этого человека.
– Кавелин, будь ты проклят, – прошептал он, занимая позицию в кустах. – А ты, Майкл, ради всего святого, пойми мое предупреждение. Если ещё не поздно.
Сидя за кустом, он вспомнил юного рыцаря сэра Андвбура Кимберлина из Караджи – своего боевого товарища времен гражданской войны. Еще один человек, которого Браги любил. Сэр Андвбур мог бы стать одним из величайших людей Кавелина, если бы не страдал идеализмом и обладал некоторым терпением. И в результате, вместо того чтобы сейчас возлежать на пуховиках, он валяется в могиле со свернутой шеей.
– Ради всех богов, Майкл, только не вздумай уверовать, что ты есть тот единственный, кто располагает правильным ответом. Ты в безопасности лишь до тех пор, пока я могу с тобой свободно разговаривать.
В нескольких футах от него треснула ветка. Рагнарсон изготовился к атаке.
ГЛАВА 4
1016 ГОД ОТ ОСНОВАНИЯ ИМПЕРИИ ИЛЬКАЗАРА
СЕМЕЙНАЯ ЖИЗНЬ
Закат казался фантастическим. Редкие облака над западным горизонтом были окрашены в зеленые тона. Зеленые закаты случались крайне редко. Рагнарсон не знал почему.
Какой-то старик дважды окликнул Браги, чтобы привлечь его внимание.
– Прошу прощения. Что вы сказали?
– Не с игры ли вы едете? Вы играли сегодня?
– Играл ли я? – со смехом переспросил Рагнарсон. – Играл, и ещё как играл. – Каждая мышца его тела отдавала болью. Слугам, видимо, придется снимать своего короля с лошади.
– И какой же счет? Какой-то парнишка сказал мне, что «Гвардейцы» победили. Почему он так наврал? Я хочу узнать счет, потому что сделал ставку.
– На кого поставили?
– На «Пантер» с преимуществом в три очка. На хороших условиях.
– Надеюсь, вы не заложили приданое дочки, папаша? Вам придется пострадать.
От огорчения или даже скорее горя физиономия старца почернела. Он выглядел так забавно, что Рагнарсон не смог сдержать приступ смеха.
Ему страшно понравилось то, что дед его не узнал. Как приятно хотя бы несколько минут побыть простым человеком. Старикан не ждал от него никаких милостей.
– Вы же не станете врать ради того, чтобы порадоваться горю старого человека?
– Я вовсе не хотел отравить вам вечер. Но вы сами спросили. Счет пять-три в пользу «Гвардии».
– Но такое невозможно.
– Вы же знаете, как это случается. «Пантеры» стали слишком высоко задирать нос.
– Говорят, что играл сам король. Надо было сообразить. Королевское везение. Он может свалиться в нужник и выбраться оттуда с золотой цепью на шее.
Рагнарсон, чтобы подавить очередной приступ смеха, изобразил кашель. Он? Удачлив? И это после того, что с ним произошло?
Браги продолжил путь к своему дому на аллее Лиенке, сожалея о том, что явится туда без подарков. Следовало бы хоть немного загладить вину перед детишками.
Он проезжал через парк, когда на дорогу перед ним вышел человек в белых одеждах. Рагнарсон выдернул меч из ножен и огляделся в поисках ещё двоих. Хариш всегда работал тройками.
Человек поднял лампу, чтобы осветить свое лицо.
– Мир, ваше величество. Мир, – произнес он негромким, мягким голосом служителя церкви. – Ни на одном из кинжалов не значится вашего имени.
Служителями культа Хариш были убийцы, фанатично преданные религии, которую из чрева пустынь Хаммад-аль-Накира принес в мир Эль Мюрид. В ранние годы своего существования секта раскинула щупальца по всем странам востока и запада. Отряды убийц пронеслись по миру подобно весенней грозе. Потом секта начала приходить в упадок, потому как от влияния Ученика почти ничего не осталось. К этому времени за пределами Хаммад-аль-Накира её приверженцев почти не осталось, да и в пустыне влияние культа Хариш практически сошло на нет.
– Хабибулла?! Неужели это вы?
– Это я, сир. Меня прислала леди Ясмид.
В последний раз Рагнарсон видел этого человека ещё до начала войн. Во времена Фианы он был послом Хаммад-аль-Накира при дворе Кавелина. В те далекие годы пустыней правил Эль Мюрид. Еще был жив Гарун, а сын его Мегелин ещё не принял корону и не повел победоносные армии на Аль-Ремиш – столицу королевства пустыни. Ясмид, жена Гаруна и дочь Эль Мюрида-тайно проскользнула в Форгреберг в надежде на то, что Рагнарсон поможет ей примирить двух самых дорогих для неё людей. Браги отослал Ясмид к отцу в сопровождении этого самого Хабибуллы. С тех пор он о ней ничего не слышал.
Король ещё раз внимательно вгляделся в подступившие сумерки. Фанатики Эль Мюрида неоднократно пытались убить его. Не заметив на сей раз никаких признаков предательства, он соскочил с седла. Боль в теле вдруг куда-то исчезла.
– В таком случае – в парк, – сказал Браги, не возвращая меч в ножны.
Хабибулла уселся, скрестив ноги, под сенью куста и возложил руки на колени. Он терпеливо ждал, когда Браги кончит изучать густой кустарник вокруг. Бывший посол считал поведение короля совершенно разумным и рациональным.
Убедившись в том, что ему ничего не угрожает, Браги уселся напротив человека в белом.
– Если я совсем одеревенею, вы, надеюсь, поможете мне подняться, – сказал он.
