Компания взвыла от восторга, а Гейлз, воздев руки к потолку, громко завопил:
– Пятьдесят восемь лет! Точно. Я не вру.
– Ты не ответил на вопрос, Гейлз. Так что же она делает?
Физиономия сержанта исказилась, и он не стал отвечать на вопрос.
Рагнарсон выронил цыпленка. Его душил смех, и жевать он просто не мог.
– Низкопробный юмор, – проревел повар.
– Ниже некуда, – согласился Браги. – Прямиком из сточной канавы. Но если это так, то почему ты не можешь стереть ухмылку со своей рожи?
– Если бы это был не Гейлз…
Аудитория плевать хотела на недовольство сержанта и засыпала беднягу вопросами о его престарелой подружке. Физиономия его залилась краской, и он запрыгал в толпе, хохоча громче всех.
– Валяй всю правду, Гейлз, не дрейфь! – вопили насмешники.
– Нет, он просто чудо, – покачав головой, пробормотал Браги. – Ведь ему это нравится. Я бы ни за что не выдержал.
– Но какая от него польза? – спросил вполне серьезно повар.
– Веселье, – ответил Браги, подавив смешок.
Вопрос был далеко не праздный. Люди, которых Ингер получила в виде приданого, доказали свою полезность, но Рагнарсон частенько спрашивал себя, что на самом деле может означать их присутствие при дворе. Они не были преданы ни ему лично, ни Кавелину. И Ингер в душе по-прежнему оставалась итаскийкой. В будущем это могло доставить неприятности.
Обратившись снова к цыплятам, он продолжал наблюдать за Гейлзом. В кухню вошел адъютант.
Дал Хаас, как всегда, был гладковыбрит и до блеска вычищен. Он принадлежал к тому необычному братству людей, которые могли пройти в белых одеждах через угольные копи и остаться при этом абсолютно чистыми.
– Они собрались в комнате Тайного совета, сир, – сказал Дал. Он стоял так, словно копье проглотил, переводя взгляд с Браги на Гейлза и обратно. По лицу молодого человека пробежала гримаса отвращения.
Браги не понимал своего адъютанта. Его отец шел за Рагнарсоном не один десяток лет и все время оставался таким же земным, как и Гейлз.
– Буду через пару минут, Дал. Попроси их подождать.
Солдат зашагал прочь с таким видом, словно к его спине была гвоздями приколочена широкая доска. Второе поколение, подумал Рагнарсон. Остальные ушли. Дал остался последним, кто был с ним практически от рождения.
Битва при Палмизано отняла у него множество старых друзей, первенца Рагнара и единственного брата. Кавелин был не королевством, а какой-то вечно голодной крошечной сучкой богиней, жадно требующей себе все новых и новых жертв. Иногда он спрашивал себя, что бы случилось, если бы эта богиня оказалась не столь требовательной, а сам он не совершил бы вопиющую глупость, согласившись стать королем.
Он был солдатом. Простым солдатом. Управлять королевством вовсе не его дело.
* * *
Весь Форгреберг немного дрожал от легкого возбуждения. Это был вовсе не тот трепет, который охватывает людей в предвидении ужасных событий. Жители столицы волновались, предвкушая нечто весьма приятное.
С востока прибыл гонец, и те вести, которые он принес, касались всех подданных королевства.
Главы самых могущественных торговых домов направили молодых людей околачиваться поблизости от замка Криф. Эти юнцы получили строгие инструкции держать уши востро, а глаза – открытыми. Торговцы в напряжении замерли, как бегуны на старте, ожидающие сигнала к началу забега.
Кавелин и в первую очередь Форгреберг долгое время извлекали выгоду из своего расположения на главном пути, связывающем восток и запад. Но в последние годы поток товаров практически иссяк. Только наиболее отчаянные контрабандисты пробовали проскользнуть под носом бдительных солдат Шинсана, захвативших земли ближнего востока.
Война длилась два года, а последовавшие за ней три года мира то и дело прерывались яростными приграничными стычками. Жители запада и люди востока постоянно сталкивались лицом к лицу в горном проходе Савернейк, единственном доступном для коммерции перевале в горах М'Ханд. Ни один гарнизон не пропускал путников через свои блокпосты.
Торговцы по обеим сторонам границы не уставали сетовать по поводу постоянных, грозящих перерасти в войну столкновений.
Циркулировали слухи о том, что король Браги направил очередного посла к лорду Хсунгу, назначенному проконсулом Тройеса. Вот уже в который раз он пытался договориться о возобновлении торговли. Эти передаваемые шепотом слухи порождали в сердцах купцов чуть ли не мессианские надежды.
Война и оккупация оставили экономику Кавелина в состоянии полного упадка. Хотя хозяйство королевства по своей сути было в основном аграрным и, в принципе, способным к самовосстановлению, за три года свободы оно возродиться не успело и отчаянно нуждалось в возобновлении торговли и притоке новых капиталов.
* * *
В этой мрачной комнате собрались все приближенные короля. Майкл Требилкок и Арал Дантис о чем-то негромко переговаривались, стоя у длиннющего дубового стола. На собраниях подобного рода они не были вот уже несколько месяцев.
Рядом с огромным камином молча переминались с ноги на ногу чародей Вартлоккур и его супруга Непанта. Чародей был явно чем-то обеспокоен. Он смотрел в прыгающие языки пламени с таким видом, словно вглядывался в необъятную даль, открывающуюся за очагом.
Начальник Штаба армии сэр Гжердрам Инредсон расхаживал по паркетному полу, время от времени нанося удар кулаком по открытой ладони. Он метался как дикий зверь в клетке.
Чам Мундуиллер – финансовый магнат из Седлмейра и выразитель интересов короля в Совете попыхивал трубкой, мода на которые недавно пришла в Кавелин из южных королевств. Создавалось впечатление, что он часть герба прежней династии Криф – этот герб украшал потемневшую от времени восточную стену палаты.
Мгла, некогда принцесса враждебной империи, сидела почти во главе стола. Годы в Кавелине превратили её в спокойную, нежную женщину. Перед ней лежал мешочек для рукоделия. Вязальные спицы стучали с фантастической быстротой. Ими манипулировал крошечный двухголовый и четырехрукий демон. То одна, то другая голова начинала шепотом выговаривать соседке за якобы пропущенную петлю. Мгла их ласково успокаивала.
В помещении находилась ещё дюжина людей. Происхождение одних было до отвращения благородным, а других – возмутительно туманным. Король не принадлежал к числу людей, выбирающих друзей по внешнему виду. Он стремился привлекать себе на службу самые разнообразные таланты.
Сэр Гжердрам бубнил на ходу:
– Когда, к дьяволу, он наконец соблаговолит явиться? Разве не он заставил меня притащиться сюда из самого Карлсбада?
Другим пришлось проделать ещё больший путь. Родной для Чама Мундуиллера Седлмейр лежал на южной границе Кавелина у подножия хребта Капенрунг в тени Хаммад-аль-Накира. Кастелян замка Майсак Мгла спустилась с гор, покинув свою, стоящую в проходе Савернейк, твердыню. А Вартлоккур с Непантой явились вообще бог знает откуда. Скорее всего они прибыли из своего замка Клыкодред, воздвигнутого в самом сердце непроходимого хребта, именуемого Зубы Дракона. А бледный Майкл Требилкок имел такой вид, словно явился в Форгреберг после длительного пребывания в стране теней.
