– Сомневаюсь, повелитель. Гильдия продолжит борьбу. Что же касается заговорщиков, то их замыслы скоро станут известны. Разве можно поверить, что Ученик остановится, лишь наполовину реализовав свои замыслы? Ведь он мечтает восстановить Империю в границах Ильказара.
– Я в отчаянии, Белул. Мне кажется, его нельзя остановить. Он вершит невозможное.
– Война не завершена, повелитель, пока не закончилась последняя битва.
– Ты начинаешь говорить, как Радетик.
– Мудрость приходит с возрастом, – пожал плечами Белул. – А Радетик одновременно был стар и мудр. Для чужеземца, конечно. Давай лучше припомним наши победы, вместо того чтобы толковать о поражениях. Карим убит. С его смертью заговор герцога обречен на провал.
– Кто это там?
– Где?
– К нам кто-то приближается.
– Похоже, что это Шадек.
Эль Сенусси, задыхаясь, поднялся на холм.
– Новости из Дунно-Скуттари, повелитель.
– Наконец-то. Но ты выглядишь мрачным, Шадек. Неужели все так скверно?
– Хуже быть не может, повелитель. Никакое выражение лица не способно передать, насколько все плохо.
– Рассказывай, – приказал Гарун, бросив на Белула взгляд, означавший: «А что я тебе говорил?»
– Бич Божий сдержал свое слово. Он взял город.
Гарун резким движением принял сидячее положение.
– Что? Не шути, Шадек. Такое невозможно.
– Тем не менее это случилось, повелитель.
– Но каким образом? Где он раздобыл моряков и суда? Как он преодолел внутренние стены?
– Бич Божий видит то, что недоступно взору простых смертных, повелитель, и делает то, что не приходит в голову другим. Он и Ученик вступили в Дунно-Скуттари, повелитель.
– Неужели город капитулировал без боя? Ты не заставишь меня в это поверить, Шадек.
– Нет. Защитники Дунно-Скуттари бились отважно. Но Бич Божий изменил течение реки и прорвался под решеткой, перекрывающей фарватер. Ты спросишь о мосте, который он начал строить с северного берега? Отвечу. Специалисты говорят, что это была безнадежная затея. Таким образом, Нассеф с самого начала использовал строительство как отвлекающий маневр.
– Ну что теперь скажешь на это, Белул? – негромко спросил Гарун. – Ты понимаешь, какой удар нанесен всем землям к северу от реки? Они сдадутся без боя. Теперь его ничто не сможет остановить.
– Последняя битва ещё не проиграна и не выиграна, повелитель.
– Да, да, знаю, Мегелин-младший. Но это – всего лишь вопрос времени. Шадек… у тебя по-прежнему все тот же мрачный вид. Похоже, что ты ещё не все нам поведал.
– Ты прав, повелитель. Есть ещё кое-что. Бич Божий решил сам занять место Карима. Возможно, что он уже здесь.
– Я ждал этого. Он воспринял поражение как личное оскорбление. Что еще?
– Эль Мюрид поставил своего любимчика Мауфакка во главе новой армии и приказал ему двигаться на Ипопотам.
– Ах, вот, значит, как! – ухмыльнулся Гарун. – Белул, ты слышал? Толстяк и его друг справились с поручением. Эль Мюрид в отчаянии. Этот шаг подорвет доверие ко всей дипломатии. Если бы северная армия нанесла удар в то время, когда он ушел, а Нассеф оказался здесь…
– Сомневаюсь, что уход Ученика что-нибудь изменит, – сказал Эль Сенусси. – Командование принял Эль Кадер. А он не идиот и в самом худшем случае сумеет продержаться до тех пор, пока его не выручит Бич Божий.
– Ты делаешь все, чтобы погасить последнюю искру надежды, Шадек, – мрачно заявил Гарун.
– Прости, повелитель, но я излагаю положение так, как его вижу.
– Знаю. Итак, Бич Божий переместился на нашу сторону игровой доски. Что мы можем сделать для того, чтобы отравить ему пребывание?
Как ни печально, но Гаруну пришлось признать, что сделать можно крайне мало. Войско его не имело ни силы, ни упорства. Хищная грызня противоборствующих партий подрывала волю Алтеи к сопротивлению. Единственной силой в этих краях оставалась армия Рейтеля. Но и его люди были на грани истощения.
– А чем занят отряд гильдии? – поинтересовался Эль Сенусси.
– Зализывает раны, полученные под Бергвольдом, – ответил Белул. – Я был у них позавчера. Этот мальчик пытается восстановить силу отряда, рекрутируя отставших от своих частей солдат Алтеи. Сейчас у него примерно двести человек. Может быть, триста.
– В таком случае помощи от них немного.
– Они полезны как ядро сопротивления. Битва на холме только укрепила их репутацию.
– Мы можем кончить тем, что все как один спрячемся в Бергвольде, – мрачно заключил Гарун. – Шадек, найди Нассефа и не спускай с него глаз.
Но Нассеф ещё раньше успел найти принца Рейтеля. Это случилось всего в пятнадцати милях от Кольберга. Армия Алтеи была разгромлена. Сам принц едва успел унести ноги. Однако две трети его воинов этого сделать не сумели. После этого Бич Божий принялся за Гаруна и начал постепенно окружать роялистов.
Казалось, что Алтея в последний раз вдыхает воздух свободы. Лишь Бергвольд да несколько укрепленных городков ещё не попали в руки Нассефа.
* * *
Толстяк проснулся словно от толчка. Каждый его нерв вопил об опасности. Окаменев от ужаса, он позволил себе открыть глаза.
Костер почти потух и светился тусклым багровым пятном. Толстяк вгляделся в темноту. Никого.
Так в чем же дело?
Ночь была исполнена пугающего покоя. Он повернулся ровно настолько, чтобы увидеть прикрытую одеялом тушу Гуча.
По открытому глазу гиганта ползала муха. Ее крылья поблескивали в отсвете костра, и казалось, что сам зрачок движется странно и противоестественно.
Насмешник вскочил на ноги и склонился над приятелем.
– Гуч! Эй, Гуч! Проснись! – Его пальцы коснулись холодеющей руки великана. – Эй, Гуч! Кончай! Лично я есть напуганный твоими игры.
Он понимал, что это не игра. Муха открыла истину.
Во время последней схватки Гуч получил ужасные ранения. Тогда они убили шестерых Непобедимых. Уложили полдюжины умелых и беспощадных бойцов. Шестерку лучших в мире воинов. Это была почти невыполнимая задача.
Чудо, что гигант так долго сумел продержаться.
– О горе! Гуч! Умолять, не оставляй лично меня одиночественным.
За последнее время они подружились, и Насмешник, хотя и ожидал самого страшного, не мог с этим страшным смириться, когда оно произошло.
– Я – проклятущий, – бормотал он. – Носительщик смерти. Должен быть стертый с лица земли.
Некоторое время он сидел рядом с телом друга, проклиная себя, скорбя и размышляя о том, что делать дальше. Затем он поднялся и принялся собирать камни. Сложенная им пирамида выглядела довольно жалко, но она тем не менее говорила, что Насмешник отдал дань уважения своему приятелю.
