– Ну и?..
– Знаешь что? Давай спустимся и посмотрим, нельзя ли взять этого хмыря. Всадим ему сыворотку правды и послушаем, что он имеет сказать.
«Образ мыслей Мауса в чистом виде», – подумал Нивен. Понятие «бегство» в его словарный запас не входит.
Они оба играли роль выходцев со Старой Земли. Точнее, головизионного стереотипа выходцев со Старой Земли. Полного психологического кондиционирования они не прошли. Манера их речи колебалась между той, что соответствовала роли, и манерой речи выпускников Академии. Подготовка к заданию включала лишь ограниченную психообработку, и они помнили, кто они на самом деле. Чтобы не выходить из образа, требовался самоконтроль.
– Распускаемся мы что-то, – заметил Нивен. – Давай-ка подтянемся.
Лифт остановился на третьем. Они переглянулись.
– Отойди-ка назад, док, – сказал Маус.
Его глаза опустели, лицо утратило выражение. Его охватила еле заметная аура собранности, настороженности. Казалось, он перенесся в другой мир.
Это он вошел в состояние «мозг убийцы». Что означало, что Маус стал биохимической машиной смерти.
Он был специалистом по физическим боевым контактам.
В лифт вплыла жирная, безвкусно одетая женщина с двумя пуделями и ожерельем, стоившим бы целое состояние, будь оно настоящим.
– Пятый, пожалуйста. – И, пока Нивен не взял неверной ноты, сразу же:
– Вы только приехали? Не с этой планеты?
Нивен что-то утвердительно хмыкнул. Надо было придумать, как отвлечь эту бабу, пока Маус выйдет из своего состояния.
– Как чудесно! Дайте-ка я угадаю… Из внутренних миров?
Нивен снова хмыкнул. Он подумал, что эта нарочитая грубость ее достаточно отвлечет. Когда дверь открылась на четвертом этаже, он мягко тронул Мауса за рукав.
– Стоять!
Из жирной ладони выглянул миниатюрный игольчатый пистолет. Женщина сбросила маску светской дамы, как змея кожу, и показалась сталь под стать Маусу и Нивену.
– Поедем вместе. – Двери закрылись. – Спасибо.
Нивен взглядом отделил от нее маскарадный костюм и фальшивые накладки и разглядел врага.
Это была Сексон с'Плез, сангарийский резидент на Сломанных Крыльях.
«Хватку теряешь, – подумал он о себе. – Один только жир уже должен был тебя насторожить».
Было подозрение, что Плез – проктор Сексонов, одной из Первых Семей Сангари. То есть по рангу она была на уровне сенатора планеты…
Назначение резидента такого ранга в захолустный мир и было причиной, побудившей Луну-Командную послать сюда свои ударные силы.
Нивен подумал, как она могла так быстро на них выйти.
На пятом этаже кабину ждали два нервных костолома в плохо пригнанной форме служащих отеля. Это была высокая, бледная пара с пшеничными волосами – наверняка братья.
– Который тут Нивен? – спросил тот, что постарше.
– На выход! – Женщина показала пистолетом. Еще четыре пистолета уставились на них из рук братьев.
«Осторожно, – подумал Нивен и медленно поднял руки. – Эти ребята – любители и могут начать стрелять, если перепугаются».
– Толстяк – Нивен. А желтомордый, наверное, Пиао.
Сведения о сообщниках Стардастера были так же туманны, как о нем самом, но одним из немногих известных имен было Джон Ли Пиао. Говорили, что он в организации человек номер два и главный костолом. Но лицо носителя этого имени было так же неизвестно, как лицо Стардастера.
– Я не хотел бы вас огорчать, – начал Нивен, пытаясь изобразить перепуганного и разозленного постороннего и не испытывая трудностей с изображением страха, – но, боюсь, вы ошиблись…
– Заткнись, скот! – рявкнула женщина. «Прилипчив земной жаргон», – подумал Нивен. А братья прищурили глаза и поджали губы. Это хамство касалось и их. Слово «скот» было у сангарийцев самым страшным расовым оскорблением. Нивен сделал невинное лицо.
– Что вообще происходит? Я же простой социолог. Изучаю действие обстановки в куполах на… Братья принужденно, рассмеялись. Один сказал:
– Фигня.
Маус застрял в подвешенном состоянии между нормальностью и сознанием убийцы. Чтобы выйти из этого полусознательного состояния, ему нужно было время. И Нивен знал, в какую сторону Маус выйдет. У него свело живот судорогой.
– …рабочих-иммигрантов. – Нужно было выиграть время для Мауса. – По заказу корпорации «Убичи». Этот человек – мой секретарь. Наличных мы с собой не носим.
«Вот так, правильно», – подумал он про себя. Протестовать, что ты к делу отношения не имеешь – вызовет только смех. Протестовать против ограбления – это может заставить их усомниться на ту секунду, что нужна Маусу.
Он не был уверен, что Маус поступает правильно. Но Маус не умел отступать. Он был боевик. Когда-нибудь это приведет его к гибели.
Может быть, это приведет к гибели их обоих, но изменить образ действий Мауса Нивен не мог.
Старший брат засомневался:
– Яхта зафрахтована «Убичи».
– Прикрытие… – начала женщина. Но слишком поздно.
Маус взорвался и взлетел с воплем, от которого противники еще на секунду застыли.
Удар кулака выбил оружие у женщины, и оно отлетело в лифт. Одна, потом другая нога поршнями влетели в лицо старшего брата. Он спустил курок, и веер игл прошил стену над головой Нивена.
Младший брат успел лишь полуобернуться, как в него врезался Маус. Левой рукой он выбил оружие, а правая устремилась к горлу противника. Из раздробленной гортани вырвался булькающий вопль.
Хотя Нивен знал, что произойдет, все равно это застало его врасплох. Маус был очень быстр.
Женщина бросилась бежать раньше, чем Нивен успел поднять ее пистолет. Он попытался прицелиться. Но его шатало. Женщина успела ударить его коленом, и теперь голова плыла от боли. Он ударил по кнопке первого этажа, оставив братьев Маусу. Может быть, удастся поймать ее в вестибюле…
Раньше, чем открылись двери, вернулась способность ясно мыслить.
Ничего нельзя сделать. Там пятьдесят свидетелей в холле. Он смотрел, терзаясь от боли и беспомощности, как толстуха снова приняла свой маскировочный вид и не спеша отбыла.
Тут его начало трясти. Провал был близко. Чертовски близко.
Когда Нивен прибыл обратно на пятый, Маус снова был человеком. И его тоже трясло.
– Достал ее?
– В вестибюле? На глазах пятидесяти свидетелей?
– Из лифта. Сквозь голодекорацию тебя не видно.
– Ах ты! – Об этом он не подумал. – А что с этими типами?
– С ними что-то надо делать.
– Да черт с ними, отпусти. Все равно без разницы… – Он глянул еще раз, и вернулось болезненное ощущение, на этот раз выше. – А надо было?
