Эми присела на край кровати. Мойше заснул задолго до того, как она закончила выговаривать ему за то, что он совсем о себе не заботится.
Она все еще сидела рядом, когда шесть часов спустя зажужжал сигнал связи.
– Эми Кольридж, Безопасность, – ответила она.
На экране появился седеющий человек.
– Доброе утро, лейтенант. Бен-Раби там?
– Да, командир. Он здесь, сэр. – И голосом на октаву ниже добавила:
– Он спит, сэр. Если он вам действительно нужен, я могу его разбудить.
– Нет, не надо. Я хотел поговорить с вами, лейтенант. Сейчас иду к вам.
Несколько минут спустя в дверь каюты постучали. Должно быть, командир позвонил ей уже по пути сюда.
– Я только что прочитал ваш рапорт о бен-Раби.
– Вы лично? А в чем дело? Это был обычный рутинный рапорт.
Командир отмахнулся от ее вопроса.
– Он может понадобится нам для чего-то более серьезного, чем контакт. Кольридж, я хочу задать вам один вопрос. Пожалуйста, подумайте над ответом.
– Да, сэр?
– Ваш рапорт честен? Вы не позволили чувствам повлиять на ваши суждения?
– Да, сэр. То есть нет, сэр. Я хочу сказать, он честен, сэр.
– Вы уверены, что он стал сейнером без задней мысли?
– Кое-какие задние мысли у него есть. Он воспитывался иначе. Но он предан, сэр. Я бы даже сказала, слишком предан. Такой уж он человек.
– А он останется преданным? Под давлением, например? Ему случалось менять объект преданности.
– Менять? Когда, сэр?
– Когда он покинул Старую Землю.
– Это не одно и то же. Земля – часть Конфедерации. Он просто поступил во флот. Командир «Даниона» задумался.
– Верно. Но, учитывая, как на это смотрят жители Старой Земли, такой поступок означает неуравновешенную натуру. Ладно, хватит о бен-Раби. Что вы скажете о его товарище?
Бесцветные брови Эми над бледно-голубыми глазами слегка сдвинулись к переносице.
– Это труднее, сэр. Маус гораздо сложнее.
– Вы уверены, что не преувеличиваете ваше непонимание? По психологическому профилю он выглядит очень просто. Почти черно-белым. Кажется, все его существование строится на ненависти к сангарийцам.
– Тогда зачем он остался здесь? Он мог бы вернуться к Конфедерации вместе с остальными. Здесь он не может сражаться с сангарийцами.
– Меня это тоже удивляет. Собственно поэтому и спросил.
– Не знаю, что вам ответить, сэр. Для меня он всего лишь фасад. Очарование и простота. Мне трудно понять, когда он серьезен, а когда шутит. Единственное мое чувство – это что человек, которого я вижу перед собой, не настоящий Масато Шторм.
– Вы с ним в связи, лейтенант?
– Сэр!
– Отвечайте.
– Нет, сэр! Я не состою в связи с мистером Штормом.
– Ну, тогда вы принадлежите к исчезающей породе женщин. Кажется, он переспал с половиной свободных женщин на «Данионе».
– Он привлекателен для определенного типа женщин.
– Да? – улыбнулся гость. – Но не для вас? Она помедлила, прежде чем ответить.
– Соблазн есть. Он обладает каким-то животным магнетизмом. Плюс еще любопытство, что особенного все в нем находят. Но между нами ничего не будет. Мне он не нравится.
Кажется, ее ответ удовлетворил командира.
– Мы вступаем в новую эру, лейтенант. Эру перемен. Наш изоляционизм под угрозой. Акулы подтачивают наши силы. Идея насчет Звездного Рубежа оказалась революционной. Нам придется приспосабливаться. Или накрыться собственным хвостом и подохнуть. Эти двое могут оказаться полезны – у них нестандартная подготовка. Наша разведывательная служба слова доброго не стоит. Они могли бы нам ее создать. Но это значит, что придется им доверять. А они не родились звездоловами.
– Многие из нас когда-то давным-давно не были ими. Мой отец…
– Я знаю. Мы все изгнанники. Хорошо, лейтенант, спасибо за информацию. Считайте наш разговор конфиденциальным. Не говорите о нем никому. И если узнаете что-нибудь, что может иметь отношение к этому делу, звоните прямо мне. Я внесу вас в красный список и перезвоню сразу же.
– Да, сэр.
Командир исчез так же стремительно, как и появился. Эми упала в кресло и уставилась на тени, заполнившие комнату.
Посидев, она встала и вошла в каюту, где спал бен-Раби. И посмотрела на него с выражением почти благоговейным.
Она никогда прежде не встречалась с командиром корабля, а видела его только на общих сборах.
Ее Мойше, ее последний шанс… Может быть, он и в самом деле чего-то стоит.
Эми никогда не связалась бы с чужаком, если бы ее самооценка не опустилась так низко. Она не могла заставить себя поверить в то, что достойна нормального мужчины, настоящего звездолова. Эми была готова смотреть, как ее жизнь постепенно катится под уклон, к самым нижним ступеням общественной и карьерной лестницы.
Визит командира изменил все. Она заставит Мойше шевелиться. Она позаботится о том, чтобы этот его приятель, Маус, не уводил его в сторону.
Различие между жизнью Конфедерации, которую бен-Раби решил оставить, и жизнью звездоловов было очень глубоко.
Звездоловы, небесные сейнеры, всю свою взрослую жизнь проводили на борту огромных траулеров, дрейфующих по водородным потокам глубокого космоса, собирая испражнения почти неосязаемых космических животных, которых они называли звездными рыбами. В межзвездных реках существовала целая экологическая система. Эта жизнь была неторопливой и величественной, поскольку редки были случайные столкновения молекул, из которых она и возникла. Эта жизнь была невидима для глаза или радара. Атомы, составляющие «тела» межзвездных существ, могли быть рассеяны на многие кубические километры.
Звездные рыбы были куда больше траулеров, и все же материю их тел можно было сжать до такой степени, что она поместилась бы в тело десятилетнего ребенка. Атомы, составляющие тела рыб, служили не только для поддержания процесса жизнедеятельности, но и для концентрации разного рода сил. Большинство существ, принадлежащих к межзвездной экологии, частично существовали в гиперпространстве и в другой, параллельной вселенной.
В сердце звездных рыб горел крохотный термоядерный огонек.
Звездные рыбы засасывали водород и отдельные случайные молекулы, а время от времени выбрасывали крупицы твердых испражнений. Эти крупицы были совершенно бесценны.
Звездоловы называли это амброй. Амбра была основой их экономики.
Крупицы амбры использовались в инстелной связи. Замены ей не было. Сейнеры контролировали ее единственный источник, а потому – рынок и цену.
