Да, так вот, в тот день я после школы поехала в Олимпийскую
деревню. Там…
Знаем! Там конкурс красоты готовится…
Да, я ужасно хотела в нем участвовать… Мне там многие
говорили, что у меня хорошие шансы… Я так мечтала победить в конкурсе. Тогда бы
я стала совсем независимой от родителей, от мамы… у нее очень тяжелый характер…
Она мне все запрещает… Ну, я думала, что таким образом вырвусь на свободу, ведь
победительницам таких конкурсов предлагают всякие выгодные контракты, рекламные
турне… А мама требовала, чтобы я непременно поступила в МГТУ. А я не могу, я
точные науки просто ненавижу!
А что такое МГТУ? — полюбопытствовала Даша.
Московский Государственный Технический Университет.
Какой ужас! — искренне посочувствовала Лене
Даша. — Ну, а дальше что?
Ничего особенного! Мы там занимались ритмикой, нас учили
правильно двигаться, делать макияж, словом, все было так интересно! А потом я
вышла, за мной должен был Мишка заехать, он один знал о моих планах. Но его еще
не было, он опаздывал. И вдруг подходит ко мне женщина, такая красивая,
холеная, и спрашивает, собираюсь ли я участвовать в конкурсе. Я сказала, что
да. А она говорит, что хочет взять у меня интервью для какого-то женского
журнала. Мне сперва ужасно захотелось — подумать только, интервью, — а
потом я решила, что раньше времени это может оказаться дурной приметой! И
отказалась. Тогда она говорит, что уважает это мое решение и верит, что я смогу
победить, а потому, на всякий случай, хочет меня сфотографировать — чтобы у нее
была моя фотография до конкурса, так сказать, черновая, — вот прямо
сейчас, как есть. «Давай отойдем в сторонку, и я тебя щелкну, только надо,
говорит, чуть-чуть подвести глаза. И вытаскивает из сумочки карандаш для глаз,
сама подводит мне глаза, а потом говорит — нет, так хуже! Надо стереть! И
достает из сумки салфетку… А дальше — ничего!
Как? — всплеснула руками Даша.
Просто я, наверное, потеряла сознание! А потом…
Ты не запомнила запаха? — спросил давно уже вернувшийся
Миша.
Какого запаха?
Чем пахла салфетка? Эфиром? Хлороформом?
Понятия не имею!
Ну, а дальше что? — в нетерпении спросил Стае.
А дальше я плохо помню, я почти все время спала… Несколько
раз я просыпалась, они давали мне какую-то еду и обязательно большой стакан
сока, он был всегда яблочный и с немного странным вкусом…
Значит, они подсыпали ей снотворное в сок! — сообразила
Даша.
Лена, а ты помнишь, как тебя перевозили с квартиры на
квартиру?
Меня? Нет, меня не перевозили! Я бы помнила!
Да если бы тебя не перевозили, ты бы еще спала, как убитый
сурок! — хмыкнула Даша. — Петька с Денисом именно тогда тебя и
заметили! — сообщила Даша.
Пожалуйста, расскажите, как все было! — взмолилась
Лена.
Погоди, Леночка, — ласково сказал Миша, — сперва
поешь и обязательно выпей кофе!
Мишка, я кофе не люблю, — капризно проговорила Лена.
Это неважно, выпей его как лекарство! — твердо
потребовал Миша. — Кстати, ты сегодня уезжаешь!
Уезжаю? Куда?
Летишь с мамой на юг, за границу, будешь жить у моря,
купаться, есть фрукты, словом, набираться сил!
С мамой? Миш, разве я так сил наберусь? Наоборот! Нет, я с
мамой вдвоем не поеду! А потом, как же конкурс? Я так о нем мечтала! А школа?
Ленка, без разговоров. Так надо! Иначе у папы будут не
приятности!
Что ж делать? — всхлипнула Лена. — Придется
поехать. А я хоть с папой до отъезда увижусь?
Не знаю, как получится! А пока побудешь здесь! Так
безопаснее!
Господи, неужели это еще не кончилось?
Вот как сядешь в самолет, так все и кончится! — утешил
ее брат.
Миш, может, ваш папа придет сюда — повидаться с
Леной? — тихо спросила Даша.
А можно?
Конечно!
— Тогда я за ним сбегаю!
Когда все позавтракали, Даша со Стасом подробно рассказали
Лене историю ее чудесного освобождения. Потом позвонил из автомата Миша и
сообщил, что отца сейчас нет дома, но он его непременно дождется, а пока будет
пытаться найти его по пейджеру и мобильному телефону.
Миш, а они звонили? — тихо спросила Даша.
Да! И перенесли встречу на завтра! Значит, пока ничего о
Ленке не знают! Или надеются до завтра ее найти! Может, мы попробуем хотя бы
узнать, кто они?
Миш, но ведь, если Лена не найдется, они на контакт не
пойдут!
Ох, да! Верно!
Поговорив с Мишей, Даша спросила у Лены:
Слушай, а ты эту журналистку узнала бы?
Конечно! Она такая эффектная женщина…
Знаешь, я сейчас попробую записать ее приметы, на всякий
случай! — Даша взяла блокнот и ручку. — Давай, говори!
Она со мной примерно одного роста…
Ага, высокая, значит… Так и запишем! Высокая! Цвет волос?
Каштановые, вьющиеся, распущены по плечам!
Отлично! Цвет глаз?
Я не помню, может быть, карие… Нет, не помню!
А нос?
Что нос?
Нос какой — тонкий, длинный, с горбинкой, курносый?
Тонкий, пожалуй, горбинки нет, а вот ноздри… Очень красивые,
породистые… нервные…
Отлично! Ты молодец, Лена. А руки?
Руки тоже породистые, с длинными пальцами, и ногти еще очень
красивые, длинные, наверное, не свои… Теперь ведь ногти наращивают! И еще губы
у нее пухлые, красной помадой накрашенные. Очень модная женщина. А одета она
была…
Ну, это несущественно, она же переодевается… — заметил Стае.
Нет, Лена, все-таки скажи, как она была одета, какая-нибудь
деталь может оказаться очень важной. Я вот когда читала про Асю и Мотьку, так
они преступницу по брошке в виде крокодильчика опознали! — закричала
Даша. — Стае, не лезь! Говори, Леночка!
Брошек на ней никаких не было, это я точно помню, а из
украшений — на пальце очень красивое кольцо с голубым камнем, наверное, это
аквамарин. Костюм на ней был брючный, явно дорогой, светло-серый, а туфли — без
каблуков, черные лодочки, и большая черная сумка через плечо!
Ну что ж! Это уже портрет! — заключила Даша. — Ты
очень здорово все запомнила, молодчина!
Через некоторое время вернулся Миша и сказал: отец
подозревает, что за ним следят, и потому не придет сюда. Но он через неделю
присоединится к жене и дочери. А сейчас пусть Лена переоденется, он ей все
принес, и они поедут в аэропорт! С мамой встретятся уже там.
